Тайна Красного озера. Падение Тисима-Ретто
Шрифт:
– Не иначе, как ключом принесло, - заметил таежник.
– А ну, давайте-ка по ручью вверх…
Ручеек привел их к живописной поляне, окруженной со всех сторон высоким лесом. За лесом с трех сторон поднимались крутые обрывы, словно стены двора. Посреди поляны, стояла глинобитная избушка-фанза с берестяной крышей и длинной трубой из жести. Рядом стоял на четырех столбах лабаз - старый, покосившийся. Под лабазом, между столбами, лежали опрокинутые вверх дном две оморочки из березовой коры, валялись весла. Недалеко от входа в фанзу темнел очаг, сложенный из камней и обмазанный глиной.
Пахом Степанович и Дубенцов с ружьями наготове появились на поляне. Подошли к фанзе. Дверь была привалена бревном. По таежному обычаю, это означало, что хозяина нет дома. Пахом Степанович откинул бревно и открыл дверь. Запах протухшей рыбы, сырости и каких-то трав наполнял фанзу. Все углы были заполнены какой-то рухлядью. Справа вдоль стены шли невысокие нары, упирающиеся в печку. На земляном полу и на нарах в беспорядке лежали травяные циновки. Возле печки, на полочке, стояли деревянные чашки. По стенам висели скатки шкур, пучки трав, заготовки обуви из рыбьей кожи.
– Пожалуй, паря, тут живет нанайская семья, - сказал Пахом Степанович, осмотрев фанзу.
– Нары-то сделаны по-нанайски.
– Почему же люди ушли отсюда?
– спросил Дубенцов.
– Они, как видно, недавно ушли, остались даже куски вареной рыбы.
Не прикоснувшись ни к одному предмету, Пахом Степанович и Дубенцов оставили фанзу, снова привалив дверь бревном.
Анюта поджидала их на дворе.
– Однако, вот что, паря, - сказал Пахом Степанович.
– Мы заставим хозяина самого явиться к нам. Пускай расскажет, как нам выйти на Хунгари. Принесем сюда свои пожитки и поселимся тут вот, на этой муравке у ключа…
Так, на полянке возле фанзы, основали они свой лагерь.
Однако хозяин фанзы не появлялся. Разведчики занялись починкой обуви и одежды, стиркой белья. На ужин они достали с чердака фанзы несколько вяленых рыб, что не возбраняется обычаями тайги, сварили их и уселись ужинать.
Вдруг в кустах послышались чьи-то шаги, затрещали сучья. Все невольно вздрогнули, повернув туда головы.
Показался человек с ружьем за спиной. Он подошел к костру. Это был старик с морщинистым, дряблым лицом и реденькой седой бородкой, в халате без вышивок, подпоясанный кушаком. Обут он был в торбаза из рыбьей кожи; на голове красовалась соболья шапочка-камилавка.
– Сарадэ,[5] Пахом Степаныч, - поздоровался старик.
Все с изумлением смотрели на него.
– Бельды! Конга Бельды!
– вскочил таежник.
– Здравствуй, окаянная твоя душа!
– загремел он дружелюбно.
– Узнал, Пахом Степаныч?
– сильно шепелявя из-за отсутствия передних зубов, спросил старик.
– Так это ты морочил нам голову? Ты пошто же прятался в лесу, а?
Бельды присел к костру, отложив ружье. Он достал медную трубку с длинным резным мундштуком, скрутил табачный лист, затолкал его в трубку и закурил.
– Тебе пришел мой забирай?
– спросил он. Пахом Степанович расхохотался. Бельды, покуривая, задумчиво глядел на огонь.
– Кому ты нужен? Там, в стойбище, поди, давно забыли о тебе. Где же твоя семья?
– Семья спрятался тайга. Его боюсь - твоя забирай.
Ах ты, чудак! Иди-ка ты, Конга, за семьей и веди ее в фанзу. Нам не до тебя. Сын-то, поди, взрослый стал? Как его звали-то, запамятовал…
– Его Никифор зовут.
– Никифор? Ага, теперь помню, Никишкой звали.
Пахом Степанович помолчал и заговорил с Бельды понанайски. Старый таежник отлично владел нанайским языком, и старик оживился. Говорил он уверенно и быстро, растягивая некоторые слова.
Так они говорили минут двадцать. Затем Бельды поднялся, закинул ружье за спину и торопливо направился в лес. Когда он удалился, Дубенцов и Анюта в один голос спросили: - Кто это?
Пахом Степанович рассказал им историю старика…
Бельды - бывший нанайский шаман. Он жил в стойбище на Амуре, рядом с селом Пермским. В 1932 году на месте Пермского началось строительство города Комсомольска. Одновременно в амурских селах стали организовываться рыболовецкие артели. Шаман завел у себя в избе чугун с травяным жгутом и объявил, будто в чугуне у него живет злой дух. Так как нанайцы не хотят больше признавать шамана главой стойбища, то он пошлет злого духа к непокорным, и тот принесет им несчастье. Так говорил Бельды. «Кто не хочет несчастья, - предупреждал он, - тот должен ходить на поклонение к злому духу и приносить ему в жертву рыбу, сахар, чай, крупу, муку». Некоторые нанайцы действительно приходили к Бельды с жертвоприношениями.
В тот год на Амуре случилось большое наводнение.
Оно причинило много бедствий стойбищу. Все несчастья жители стойбища отнесли на счет злого духа, обитающего у Бельды. Это была первая причина недовольства шаманом.
Но тут случилось и другое. В стойбище жил молодой нанаец Гейкер Индига с тринадцатилетней сестренкой Ингой. Родители у него умерли, и парню приходилось батрачить чаще всего у Бельды. Однажды Бельды напоил Индигу и сторговал у него сестренку себе в жены. Инга была продана шаману за старое ружье, пуд сахару и мешок муки. Это переполнило терпение нанайцев. О проделках Бельды узнали власти. Тогда-то, боясь наказания, Бельды и исчез из стойбища, а с ним и вся его семья. Несколько лет о нем ничего не было слышно…
– И хитер же старый!..
– говорил Пахом Степанович посмеиваясь.
– Предлагает нам по пять соболей каждому, чтобы мы его не арестовали. Сколько знал я на Амуре шаманов, - ни одного такого хитрого не встречал. Все знает, окаянный, но прикидывается дурачком. Читать и писать по-русски может, ни в каких богов и чертей не верит, а других одурачивал почем зря.
– Что вы ему сказали, Пахом Степанович?
– спросила Анюта.
– Объяснил, как попали сюда и что нам нужно от него.
Обещает помочь. Сына, говорит, пошлю, чтобы довел до Хунгари. Тут, говорит, два дня ходу.
– Так близко!
– воскликнула Анюта.
– Почему он поселился именно здесь?
– поинтересовался Дубенцов.
– Он слышал, что это место пользуется худой славой, поэтому думал, что сюда никто не придет.
– Как же они живут здесь, во что одеваются?
– Каждую зиму сын ездит на нартах к Амуру и оттуда в обмен на пушнину привозит товары.
– Когда он обнаружил нас?