Тайна Красного озера
Шрифт:
Перед нами лежала скатка из тонкого брезента, прорванного во многих местах о камни. В нижней части образовалась пустота - видимо, оттуда что-то выпало. Тем временем самолет кружил над нами. Когда груз оказался у нас в руках, самолет прошел бреющим полетом над нашими головами. Фельдшер помахал на прощанье, и шум мотора стал удаляться. Через несколько минут его не стало слышно вовсе - самолет ушел.
Мы принесли посылку к костру и распороли брезент. В ней оказались банки консервированного мяса, фруктов, сгущенного молока, пачки с плитками шоколада, большая банка с сухарями и мешочек с мукой. В отдельной упаковке мы нашли по мешочку сахара и соли, три комбинезона, три пары сапог, связку белья. Все было перемочено, но продукты, боящиеся воды, оказались в клеенчатых упаковках и были сухими.
Для кого же предназначены третьи сапоги и комбинезон? Мы долго думали и пришли к выводу, что нас ктото разыскивает, - по всей вероятности, Пахом Степанович. Уж не он ли зажигал костер на сопке?
Из задней кабины самолета что-то вывалилось и устремилось вниз. Это был парашют. Он упал в речку метрах в ста от костра.
Подождем - узнаем. Если он, то по дыму нашего костра он, несомненно, разыщет нас здесь.
Потом мы стали искать записку - посылка не могла быть без вымпела. Мы обшарили карманы комбинезона, сапоги, но записки нигде не оказалось. Тогда я вывернул наизнанку чехол и на дне его, где было особенно сильно порвано, обнаружил жестяную трубочку - вымпел. Она была смята, крышки на одном конце не оказалось. Сгорая от нетерпения, я заглянул в трубочку и увидел там слипшийся, мокрый свиток бумаги. Горькое разочарование охватило нас, когда я вынул свиток: текст, написанный химическим карандашом, слился, бумага пропиталась фиолетовыми чернилами.
Я достал лупу, и мы принялись изучать текст. Первое слово, которое удалось нам разобрать, было «река». Затем мы разобрали слова «плывите по реке», «Красное озеро»,
«Черемховский», «осторожно» и «отряд». Больше ни одного слова прочесть не удалось. Мы долго ломали голову над смыслом этих слов, но уловить между ними связь так и не смогли. Ясно одно, что нам дают указание, чтобы мы, видимо, плыли по какой-то реке, возможно той, у которой находимся, и, видимо, река должна привести нас к лагерю отряда. Но почему «осторожно»? Почему «Красное озеро»? Наконец, почему в кабине самолета находился фельдшер? Как и зачем он попал в Комсомольск?
На эти вопросы мы так и не могли найти ответа, сколько ни ломали голову.
Сейчас Анюта готовит роскошный обед, а я поддерживаю огонь в большом костре и пишу дневник.
Глава восьмая
Выстрел в тайге.
– Догадка Дубенцова оправдалась.
– Весть о большой реке.
– Торжественный ужин по случаю встречи.
– Чудесное утро.
– Куда идти?
– Дикие кабаны.
Костер на берегу реки горел весь день. Огромные клубы дыма поднимались над вершинами деревьев, вытягиваясь в вышине длинным шлейфом. Словно в горниле, гудело в костре пламя, дружно трещали смолистые еловые ветки. Дубенцов и Анюта, одетые в новые комбинезоны и сапоги, без устали подбрасывали в огонь охапки веток, травы, сушняка.
Солнце ложилось на макушки леса, когда молодые геологи отдыхали, сидя на краю обрыва. Они продолжали строить различные догадки по поводу костра на сопке, как вдруг за речкой в зарослях ельника прогремел выстрел.
Дубенцов и Анюта молча переглянулись,
– Ищут!
– воскликнул Дубенцов и побежал к палатке за карабином. Два выстрела подряд раскололи вечернюю тишину, гулко отдаваясь в таежной чащобе.
– Ого-го-го-о-о!..
– послышался за рекой в лесном сумраке густой знакомый бас.
– Ого-го-о-о!
– Сюда!
– Мы здесь!
Дубенцов и Анюта кричали вместе, заглушая друг друга. Заметался по берегу и звонко залаял Орлан, почуяв хозяина.
– Слышу-у-у!.. Иду!..
– кричал Пахом Степанович уже совсем близко и вскоре показался среди зарослей.
Сгорбленный, он тащил за собой носилки из прутьев, впрягшись в них, как в оглобли. Геологи бросились ему навстречу, преодолевая реку вброд на мелком перекате. Опережая их, мчался Орлан. Пахом Степанович, устало покачиваясь, отмеривал неторопливые шаги, словно рабочий вол с возом. На осунувшемся и потемневшем его лице светилась усталая добрая улыбка изнуренного человека. С прижатыми ушами и радостно оскаленной пастью Орлан прыгал возле него, старался лизнуть хозяина в лицо, кружился у ног, носился по сторонам, сгорбив спину и как-то смешно вытянув шею.
– Ну, слава богу, все живы!
– остановился и торжественно прогудел Пахом Степанович.
– Ах вы, пострелы!
Дайте ж хоть расцелую вас. Уж сколько я переволновался!..
Он обнял Дубенцова и Анюту величаво и осторожно, потом поднял за передние ноги ликующего Орлана, потрепал ему загривок. На глазах таежника заблестели скупые росинки. Он смущенно вытер их тыльной стороной ладони, повторяя:
– Ну, вот и все хорошо, все хорошо!..
Дубенцов и Анюта дружно подхватили носилки, освободив от них Пахома Степановича, и только теперь обратили внимание на этот старинный способ тащить груз, примененный таежником. И тогда они увидели, что затылок Пахома Степановича забинтован.
– Что это у вас, Пахом Степанович?
– с испугом спросила Анюта.
– Ничего, Анна Федоровна, ничего. Мало-мало с медведицей поцарапался… Это что же, к вам прилетал самолет?
– спросил он, обращаясь к Дубенцову.
– Должно, ищут?
– К нам, к нам, Пахом Степанович, - ответили геологи в один голос.
– Получили посылку, в том числе и на вас - комбинезон и сапоги…
Таежник хотел что-то сказать, но запнулся на полуслове: видно, не решился он омрачить радость встречи известием о болезни Черемховского. Подумав, спросил:
– И письмо есть?
Дубенцов объяснил, что произошло с вымпелом, и Пахом Степанович еще больше помрачнел.
Через речку Дубенцов и Анюта вели Пахома Степановича под руки. На берегу он остановился, покачиваясь, словно пьяный. Колени его подкосились, он сел.
– Маленько… отдохну… - слабым голосом молвил он, откидываясь на спину.
Лицо его побледнело, он закрыл глаза ладонью.
– Аптечку и голубичного сока, - быстро проговорил Дубенцов, поддерживая голову таежника.
Анюта побежала к палаткам и через минуту вернулась с кружкой сока и аптечкой. Запах нашатырного спирта и острый вкус ягодного сока быстро привели Пахома Степановича в чувство. Он приподнялся на локоть, потом сел.
Слабым голосом заговорил:
– Должно, в письме-то говорится про ту реку, что я видел с сопки…
Геологи молча смотрели на него, не понимая, бредит он или говорит сознательно.
– Речку, говорите, видели?
– осторожно негромко спросил Дубенцов.
– Где же вы видели ее, Пахом Степанович?
– Под той сопкой, где костер палил…
– Хунгари?
– почти враз воскликнули геологи, убедившись, что Пахом Степанович не бредит.
– Кто же его знает. По ширине вроде бы на Хунгари похожа. На полдень бежит.