Тайна Красного озера
Шрифт:
– Погоди вот маленько, - говорил Пахом Степанович, наблюдавший за ловлей. Он лежал у костра на кабаньей шкуре, отдыхая.
– Сработаем бат и не такую еще рыбу добудем… Самого тайменя!
– А что это такое - таймень?
– спросила Анюта.
– В таежных реках водится. Самая большая рыба.
Бывает такой попадается - больше метра длиной.
– Как же мы его добудем, Пахом Степанович? У нас же никаких снастей нет.
– А вот посмотрите, Анна Федоровна. И без снастей добудем!
– многозначительно ответил старый таежник.
На вершинах сопок, поднявшихся по левую сторону долины, погасли последние
После ужина Пахом Степанович и Анюта разошлись по своим палаткам, только Дубенцов еще сидел у костра.
Он долго записывал что-то в дневник, потом принялся вычерчивать на листе бумаги какие-то линии. Закончив эту работу, он достал нож и стал мастерить широкую коробочку, напоминающую своей формой утюг. Дно коробочки он сделал из прутьев, сверху положил пробковую кору и скрепил ее новым рядом прутьев. Коробочку опустил на воду и полюбовался, как она легко поплыла. Потом нагрузил ее галькой. Коробочка лишь немного осела в воде.
С утра Анюта перевязала Пахому Степановичу голову.
Таежник засобирался на поиски подходящего дерева для постройки бата. Дубенцов достал свой блокнот.
– Пахом Степанович, сколько дней потребуется, чтобы смастерить бат?
– спросил он.
– Этак, думаю, дня за три-четыре управлюсь. Дерево сначала надо найти и срубить да просушить над костром, а потом долбить дня два, если хорошо работать. Инструмент-то у нас, видишь, какой: одни топорики…
А как вы думаете, Пахом Степанович, не лучше ли нам такую вот посудину сделать?
– спросил Дубенцов, показывая таежнику свою коробочку.
– Это что за утюг? Плот?
– удивился Пахом Степанович.
– Нет, паря, мы с ним сядем на первом же перекате. Потом, тяжело будет управлять шестами - шибко грузный.
– Так это же пробковая кора! Я все рассчитал, Паком Степанович. Бат будет иметь осадку тридцать-сорок сантиметров, а плот - только двадцать сантиметров. На постройку бата, вы говорите, нужно три-четыре дня, плот же мы сколотим за один день. Для бата большие водовороты опасны, - плоту они нипочем! Что касается управления, то это самое простое дело: ввиду легкости плота он будет слушаться шестов не хуже, чем бат, да, кроме того, вот тут на стержень наденем лопастный руль, который повернет плот в любую сторону. Знаете, как у баржи…
– Да ты, паря, прямо инженер! Видать, учился этому делу?-Ну, а как ты думаешь связывать его? Не рассыпется он у нас где-нибудь на перекате?
– И это продумано. Нужно найти сухое дерево и расколоть его так, чтобы получились плахи. Из этих плах срубить переплет - раму вроде ящика или большого утюга.
Длина рамы - три метра, ширина - два с половиной. Дно устроим из тонких жердей, которые привяжем к ящику распаренной лозой. В ящик плотно наложим пробковой коры слоем в тридцать-сорок сантиметров. Поверх положим более тонкие жерди и «пристрочим» их к раме, а сквозь кору прикрепим к нижним жердям. По моим подсчетам, вес плота и всего груза на нем будет не больше тонны. А для осадки на двадцать сантиметров нужен вес в полторы тонны. Так что осадка может быть даже меньше, чем на двадцать сантиметров. Думаю, что нам не опасны будут самые мелкие перекаты.
– Однако, придумано
– А ты не ошибся в расчетах, Виктор?- спросила Анюта.
– Так много сырых жердей, столько груза и такая маленькая осадка? Ведь кора-то не сухая…
– Ошибки быть не должно. Я брал удельный вес именно сырой коры, которая, кстати, мало чем отличается от выдержанной. Тринадцать десятисантиметровых жердей внизу и столько же пятисантиметровых вверху. Проверь, на всякий случай, мои расчеты с удельным весом, - подал он блокнот девушке.
Пахом Степанович наблюдал за тем, как быстро бегает по листу карандаш в бронзовых, огрубевших пальчиках девушки, ожидал, что она скажет. Когда Анюта подтвердила правильность расчета, Пахом Степанович добродушно и весело пробасил:
– У этого ученика, видать, никогда ошибок не бывает.
Крепко голова привязана! Не приходилось еще мне такой плот делать, да чувствую, что хорошую штуку придумал Виктор Иванович.
Пахом Степанович скомандовал на работу. Через чае на берегу лежали жерди, заготовленные Дубенцовым. Анюта натаскала тальниковых лоз. Пахом Степанович свалил сухой кедр и расколол его на две половинки. Он аккуратно обтесывал их, стараясь сделать из каждой половины плаху.
Дубенцов и Анюта отправились за пробковой корой.
– Виноград! Смотри, Витя, дикий виноград!
– вдруг воскликнула девушка, бросившись к кусту.
На невысоком боярышнике, образовав живописный тенистый шатер, вились густые лозы. Темно-зеленые рассеченные листья виноградника резко выделялись среди другой зелени. В тени шатра с лоз свисали тяжелые гроздья круглых, еще зеленых ягод. Анюта сорвала одну кисть, взяла ягоды в рот… и тотчас выплюнула.
– Ух, кислый какой, как уксус!
– Так он же еще не поспел!
– расхохотался Дубенцов.
– Он до самых заморозков будет жесткий и кислый, даже если созреет. Но зато ты бы покушала его после заморозков!
Тут же, неподалеку, у подножия сопки, в разнолесье, они встретили многочисленные лианы актинидии и лимонника. Продолговатые связки ягод лимонника только что начали краснеть. Тем не менее, терпкий запах лимона уже исходил от них, и Дубенцов нарвал ягод, пообещав угостить Анюту чаем «с настоящим лимоном». Лианы актинидии оказались в большинстве мужскими, неплодоносящими. Но в одном месте все-таки обнаружился плодоносящий куст. Продолговатые зеленые ягоды с продольными полосками, как у крыжовника, тоже еще не успели вызреть - они были твердыми. Но, перепробовав на ощупь несколько плодов, Дубенцов нашел с десяток уже начинающих спеть, они были мягкими. Сильно сахаристые, с едва уловимым ароматом сливы, они так понравились Анюте, что девушка обещала непременно насобирать их хоть немного к обеду.
Вернувшись к палаткам с тяжелыми связками пробковой коры, Анюта и Дубенцов принесли пару крупных гроздей зеленого винограда.
– Если я не ошибаюсь, мы находимся где-то на пятидесятой параллели северной широты, - говорила Анюта.
– Пахом Степанович, далеко ли еще к северу встречали вы дикий виноград?
– Чтобы не соврать, Анна Федоровна, есть село Жеребцовское, - ответил таежник, сколачивая ящик из плах.
– Это без малого сто семьдесят километров от города Комсомольска вниз по Амуру. Там тоже есть виноград. А дальше к северу не приходилось встречать.