Тайна Красного озера
Шрифт:
Вокруг нее распространялось острое зловоние, и Пахом Степанович отказался снимать шкуру со зверя.
В этот день они проплыли еще лишь два-три километра. По берегам Безымянной пошли очень интересные обнажения, и плот то и дело приставал к берегу, геологи записывали свои наблюдения, составляли геологическую карту пройденного пути. Однако в этот день ничего интересного не было найдено. Находки ожидали их впереди, а до того Безымянная уготовила разведчикам довольно неприятный сюрприз.
Глава пятая
Перекаты.
– Безымянная в ущелье.
– На волоске от гибели.
– Последние пороги.
Едва проплыли наши путники с километр от места ночлега, как долина Безымянной стала сильно суживаться.Стиснутая скалами, река стремительно несла свои воды.Повсюду в пене торчали обточенные водой камни, острые обломки скал. Перед путниками лежала нескончаемая цепь перекатов. Грозно шумели стремнины и водовороты. Но больших уклонов на перекатах не было видно, и разведчики пустились по бурному потоку.
Несколько первых перекатов плот миновал благополучно. Правда возле одного большого камня глубина помешала воспользоваться шестами, а рулем невозможно было своевременно отвернуть плот в сторону. Стремительное течение потащило плот на камень. Анюта, научившаяся действовать рулем, взяла его из рук Пахома Степановича.
Мужчины схватились за шесты, чтобы предотвратить надвигающийся удар. Но тревога оказалась напрасной: течение само повлекло плот в сторону, мимо камня.
Однако главная опасность поджидала путников впереди. Долина реки, суживаясь все более, превратилась скоро в ущелье. Перекатов не стало, так как уровень воды в реке, стиснутой отвесными обрывами, поднялся так высоко, что шесты едва доставали дна. Скорость течения катастрофически увеличилась. И тут-то Безымянная подготовила нашим путникам сюрприз.
То, что открылось их взору, могло внушить страх самому мужественному сердцу. Круто изогнувшись, ущелье почти наполовину сузилось, зажав реку между отвесными стенами головокружительной высоты. Вода с ревом входила в горловину и дальше за поворотом делала не крутой, но довольно высокий спад. Но прежде чем попасть на спад, мощный стремительный поток ударялся в стену правого берега. У подножия обрыва дыбился залом из множества коряг, гнилых бревен, кустов тальника, где-то сорванных водой и принесенных сюда. Перед заломом был огромный водоворот, в котором вода гудела и пенилась, пучилась и проваливалась. А далее, вырвавшись из-под залома, она мчалась по спаду, беснуясь, словно разъяренный зверь.
Остановить плот было уже невозможно: берега отвесно опускались в воду. Лишь кое-где виднелись обломки скал.
О том, чтобы возвращаться назад, не могло быть и речи: преодолеть течение не было никакой возможности. Оставался единственный выход - спускаться по течению, идя на риск.
Чем ближе плот подплывал к горловине, тем яснее становилась грозная обстановка. Но как только взору открылся весь изгиб, все сразу заметили, что под левым берегом перед спадом образовалась как бы заводь. Вода ходила здесь по кругу более или менее спокойно, отражаясь от залома под правым берегом. Следовательно, залом можно было миновать. Но для этого надо было вовремя оторваться от быстрого потока в фарватере, прибиться к левому берегу, чтобы попасть в заводь. Здесь, преодолевая легкое противное течение, идущее по кругу между заломом и левобережной стеной, можно пробраться вдоль обрыва в трех-четырех метрах от залома, и хотя дальше начинался уклон, видимый простым глазом, он уже не казался таким опасным, как водоворот у залома.
Анюта и Дубенцов молча взглянули на Пахома Степановича. Таежник мрачно смотрел вперед.
– Пахом Степанович, командуйте, - предложил Дубенцов.
– Будем прибиваться к левому берегу, - проговорил Пахом Степанович.
– Мы с тобой, Виктор Иванович, будем орудовать шестами с правого борта, Анна Федоровна - на руль. Гни до отказа влево. Без моей команды ничего не делать.
Без большого труда они подогнали плот к левому берегу. До поворота осталось метров тридцать-сорок. Течение все усиливалось. Вода в заломе гудит, сотрясая воздух.
Кажется, что дрожат даже скалы. Левый берег, под которым идет плот, становится гладким - ни одного выступа, за который можно бы зацепиться. Течение начинает все сильнее оттаскивать плот от берега на фарватер. Шесты едва достают дна.
– Держи-и-и!..
– гремит голос таежника.
Он мрачен и весь напряжен. Метр-другой - и шесты не достают дна. Анюта, закаменевшая у руля, бессильна что-либо сделать. До залома осталось меньше двадцати метров. Расстояние между плотом и левым спасительным берегом быстро увеличивается - плот идет к залому…
– Пахом Степанович!
– кричит Дубенцов.
– Разрешите мне в воду! Попробую руками провести плот вдоль берега вброд!
– Валяй, паря! Я сам хотел, да ты попроворнее. Прыгай быстренько, я подам тебе шест, попробуешь подтянуть нас.
В один миг Дубенцов очутился у берега. Вода ему чуть выше пояса. Еще одна секунда, и плот уйдет дальше, но Пахом Степанович успел протянуть шест, и Дубенцов крепко вцепился в него. Некоторое время сильное течение тащит плот и самого Дубенцова. Горная вода холодна, как лед. Ноги и все тело Дубенцова дрожат от напряжения. Все отлично понимают: ступи он один шаг от берега, и его поглотит глубина…
Геолог не мог больше стоять на ногах: течение подбивало их. Тогда он лег в воду и одной рукой намертво вцепился в подводный камень, а другой закаменел на конце шеста. Наступила решающая секунда. Дубенцов, кажется, скорее был готов разорваться надвое, нежели выпустить из рук шест, а стало быть и плот.
– Тяни! Тяни, сколько есть сил!
– подбадривал его могучий голос Пахома Степановича.
– Тяни, наша берет!
И плот действительно подается к берегу. Вот он все ближе, ближе. Течение сносит его, но сила Дубенцова уже преодолела силу воды. Он уже может переступать, находя достаточно устойчивости. Наконец плот у обрыва. Пахом Степанович застремил конец шеста в трещину в каменной стене.
– Ну, силен же ты, паря!..
– одобрительно и возбужденно говорит он.
– Каменная прямо рука у тебя!
– Постоим, Пахом Степанович, пусть Виктор отдохнет, - предложила Анюта.
– Он, наверно, совсем закоченел, вон какие синие губы…
– Верно, нужно маленько постоять, шест крепко держится в трещине, - согласился таежник.
– Залезай, паря, на плот. Замерз?
– Жарко, Пахом Степанович, - отвечал Дубенцов, залезая на плот и дрожа всем телом.
Только теперь Анюта, влюбленно оглядывая друга, заметила, что у Дубенцова не только синие губы, но и бледное лицо, глаза налились кровью и лихорадочно поблескивали. Он некоторое время сидел молча, глядя кудато в пустоту.