Тайна «Красной Москвы»
Шрифт:
Такой известный человек — и сообщник Елены Соколовой?
Я пожала плечами в ответ на собственные мысли.
Так ведь и Соколова — фигура публичная. А как разволновалась! Значит, рыльце в пушку. Почему бы ей и не иметь сообщника-психотерапевта?
А если он не сообщник и Лена обратилась к нему как к врачу? Значит, все равно, по большому счету, сообщник, который в курсе всех нюансов. К подобным специалистам имеет смысл обращаться только в том случае, если пациент готов к полной откровенности. При вранье или утаивании сведений помочь
Вопрос только в том, как бы мне выжать из него это таинственное «все».
Если я приду к нему и стану слезно умолять не таить в себе информацию — он отправит меня в сад, сославшись на врачебную тайну.
Если я приду к нему как клиентка, и буду пытаться найти карточку Соколовой — на это уйдет много времени.
Если я позвоню своему приятелю следователю Седову и попрошу надавить на Солнцева — Володька проест мне плешь своими полномочиями, подследственностью и прочими мозговыносительными моментами.
Пока я ломала голову, как поступить, к особняку подъехала машина такси, Лена вышла, села в нее и укатила по своим делам. Выглядела она повеселевшей и умиротворенной.
Через пару минут дверь снова хлопнула, и я заметила Ивана Сергеевича Солнцева собственной персоной. Надо сказать, в жизни он выглядел еще более эффектно. Оказалось, у психотерапевта рост под два метра, отличная фигура. На плече я заметила сумку с теннисной ракеткой — ей, похоже, Иван Сергеевич и был обязан прекрасной спортивной форме и моложавости. Если бы я не знала год рождения Солнцева, то дала бы ему лет на пятнадцать меньше его шестидесяти.
Я смотрела, как он идет к припаркованному у обочины «Вольво», и никак не могла придумать, что же мне делать.
Тем временем он сел в автомобиль, завел двигатель, стал разворачиваться.
Я почувствовала, как Снапи робко ткнулся мне в бедро. Повернулась — и увидела зажатую в пасти пластиковую бутылочку, умоляющий взгляд, молотящий туда-сюда рыжий хвост.
Снап заскучал и решил поиграть.
Что ж, а это, кстати, идея…
— Будь внимателен, — попросила я Снапа и, схватив покрепче поводок, побежала прямо под колеса машины Солнцева.
Тормоза у него оказались хорошие, он успел остановиться, не наехав на меня, растянувшуюся прямо на асфальте.
Снап недоуменно залаял (мы же так хорошо бежали, а потом с какого-то кипариса хозяйка бухнулась и лежит), стал облизывать мне лицо.
Солнцев выскочил из машины, бросился ко мне и расстроенно запричитал:
— Куда же вы летите! Вы что, не видите, машина задним ходом идет! С вами все в порядке?
Прикрыв глаза (я вдруг вспомнила, что по микродвижениям глаз можно легко определить, когда человек врет, и решила на всякий случай зажмуриться), я простонала:
— Простите, пожалуйста, это я виновата. Вообще у меня очень послушная собака. Но когда она видит кошку… Не понимаю, почему я упала! На ровном месте, как говорится!
Я почувствовала, как пальцы Солнцева прощупывают
— Вставайте, я вам помогу. — Он подхватил меня под мышки и поставил на тротуар. — Все должно быть в порядке.
Я зажала губу, застонала и вцепилась в его руку.
— Ничего не в порядке! Очень больно! Вызовите мне «Скорую»!
Он нахмурился, посмотрел на часы:
— Да не поедет «Скорая» на такой случай. Эх, плакала моя тренировка. Но что поделаешь, не бросать же вас в таком состоянии! Пройдемте, я врач, шину наложу. Офис тут рядом. Кости точно целы, наверное, связка растянулась. Только надо сначала аварийку включить.
— Обязательно, — держась за Солнцева, я допрыгала до автомобиля, подождала, пока он нажмет на кнопку аварийной сигнализации.
— Давайте, поведу вашу собаку, — предложил психотерапевт, и я радостно передала ему поводок. Взволнованный Снапуня все пытался встать на задние лапы и лизнуть меня в лицо, и я опасалась, что забуду про свою «больную» конечность и невольно встану на нее, чтобы удержать равновесие. — Сейчас я вас провожу в свой офис, машину запаркую, а потом посмотрю, что там с вашей ногой.
Слабым голосом я протянула:
— Спасибо. Очень любезно с вашей стороны. Снап у меня хороший пес. Только с кошками у него нет контакта.
— Видели бы вы, как кошек гоняет моя овчарка! Общий курс дрессировки прошел, сидеть, лежать, барьер — все знает и выполняет. Пока поблизости кошка не появится.
Я что-то рассказывала в ответ про Снапуню, а у меня внутри все дрожало от возбуждения.
В моем распоряжении будет пара минут, чтобы найти карточку Соколовой. Или не найти…
Когда мы добрались до подъезда, я сделала вид, что удивлена:
— Так вы психотерапевт? Как интересно! А разве психотерапевт — врач? Я думала, можно окончить курсы и работать по этой специальности.
Иван Сергеевич вздохнул:
— Да все так думают. Поэтому психотерапевтов много, а толка мало. Я в свое время окончил мединститут, специализировался на психиатрии.
— Ого! А почему ушли? Ну, в смысле поменяли специализацию?
— Потому что психиатрия считается самой сложной отраслью медицины. Профессиональное выгорание наступает. Не зря у психиатров в официальных учреждениях самая высокая зарплата и самый большой отпуск.
Солнцев открыл дверь, помог мне пройти внутрь, мимо стойки секретаря (за которой никого не было).
Снаружи дом выглядел монументально, внутри все оказалось скромнее — длинный коридор, кабинет, да сбоку через неприкрытую дверь ванной комнаты видны душевая кабина и унитаз. Похоже, психотерапевт арендует или выкупил часть первого этажа и оборудовал себе отдельный вход. С учетом специфики работы — разумно.
— Подождите меня здесь. — Солнцев помог мне разместиться на диване, Снап присел возле двери. — Я быстро. Жаль, секретарь сегодня отпросилась, она у меня профессиональная медсестра. Но ничего, время терпит, ситуация не критичная.