Тайна леди Рэдли
Шрифт:
Едва не упав на бегу, девушка на ходу сбросила шляпу и тальму на руки дворецкому и вбежала в гостиную. Взглянув на лицо отца, шагнувшего ей навстречу, Селия перевела дыхание: "Слава Богу!".
– Все хорошо, дочка, - лорд Рэдли от избытка чувств обнял и расцеловал дочь.
– У тебя братик. Мама сейчас спит. Эванс сказал, что ей нужен отдых. Она решила назвать сына Маркусом Реджинальдом. Я уже видел их. А почему ты приехала одна, без мужа?
– спросил лорд. Он медленно привыкал к тому, что его дочурка - уже замужняя дама, к ее модной прическе, взрослым платьям, запаху духов и тому, что старший сын Теодора Карстерса, неугомонный шалопай Дэйв - без пяти минут
– Дэвид в университете, - Селия опустила глаза, перебирая оборки платья, - готовится к экзамену в библиотеке. Он передает свои поздравления и приедет с визитом, когда освободится.
– Что-то случилось?
– Реджинальду послышались в голосе дочери неверные нотки. Он пересел на пуфик рядом с ней и обнял.
– Ничего, - девушка отвела глаза.
– Вам показалось, правда. Только не говорите об этом маме, она будет нервничать, а ей сейчас нельзя...
– Так мне показалось?
– Рэдли пытливо взглянул в лицо дочери.
– Да, видно, к старости я становлюсь мнительным.
Селия благодарно прижалась к плечу отца.
– Маркус - хорошее имя, - сказала она.
– Крестными будут Агата и Гарри Уоттон, - вернулся к своей радости лорд Рэдли.
– Шарлотта крестила дочь Гарри в июне, и тогда же Уоттон согласился быть крестным нашего ребенка.
Селия слушала, кивала, отвечала, ждала, пока ей разрешат навестить мать и братишку, и надеялась, что не выдаст себя. В том, что ее отношения с Дэвидом не так благополучны, как выглядят, виновата она сама. И она уже не маленькая девочка, чтобы плакаться родителям. Селия многому научилась у матери. "Мама, маменька... Если бы вы знали...".
*
Селия все чаще навещала родителей, объясняя это тем, что Дэвид почти переселился в университет, и она не знает, куда себя девать в пустом доме. Лорд Карстерс приезжал с молодой женой очень редко, оживленно рассказывал об экзаменах, о том, что ему уже предложили практику, садился подле Селии и держал ее за руку, и лорд Рэдли окончательно успокоился. "Показалось, у них все хорошо!". Но чуткий женский взгляд его жены отмечал неестественный энтузиазм Дэвида, натянутую улыбку Селии и то, как вяло и словно нехотя держит зять руку девушки, а Селия совершенно безучастна. Но расспросить об этом дочь или зятя было невозможно. Беспокойство леди Рэдли росло: в августе Селия и Дэвид ожидали ребенка, и, если к этому времени не разрешатся разногласия, в каких условиях будет расти малыш.
Селия охотно играла с маленьким Маркусом, вывозила его в коляске в сад, а однажды попросила мать научить ее купать и пеленать ребенка.
– Правильно, скоро тебе это пригодится, - охотно согласилась леди Рэдли, вынимая из кроватки трехмесячного Маркуса, пока служанки готовили ванночку, полотенца и чистые пеленки.
– Меня этому никто не научил, и я была совсем неумелой, боялась к тебе подойти. Ты была такая крохотная, казалась очень хрупкой, и у меня руки дрожали от страха. И когда няня купала или переодевала тебя, я стояла рядом и умоляла: "Только осторожнее, не сделайте ей больно!". А когда кормила, боялась уснуть с тобой на руках. Старшие сестры рассказывали мне о детях, которые от этого задохнулись или расшиблись, упав из рук.
– А на прогулке?
– оживленно спросила Селия, которой трудно было представить, что когда-то ее мама, такая решительная и уверенная в себе, могла чего-то бояться.
– А на прогулке страхов было еще больше, - Шарлотта положила Маркуса на пеленальный столик и стала разворачивать пеленки.
– Ты могла простудиться, выпасть из коляски, получить тепловой удар, тебя могла укусить пчела... Страшно подумать, какой пугливой я была!
– Он подрос, - Селия засмеялась, глядя, как смеющийся Маркус шлепает пухлыми ладошками по воде.
– Он так любит купаться!
– Будь его воля, он переселился бы в ванночку, - леди Рэдли придерживала весело подпрыгивающего ребенка, а другой рукой взяла мочалку.
– Селия, передай мне чашку с мылом.
Селия взяла чашку, повернулась, чтобы поставить ее рядом с ванночкой. Маркус залепетал и протянул ручонку, чтобы схватить сестру за рукав. Взгляд Селии упал на пухлую, в перетяжках, руку братика. Чуть ниже правого плечика было крупное родимое пятно, по форме напоминающее цветок нарцисса.
– Селия, - повторила леди Рэдли, - подай мне мыло, - она подняла глаза и увидела дочь, застывшую в неловкой позе, ее остановившиеся глаза и бледное лицо.
– Господи, что с тобой? Тебе нездоровится?
– женщина инстинктивно потянулась, чтобы поддержать Селию. И проследила за ее взглядом. Родимое пятно на руке Маркуса. Как хорошо Шарлотта его знала, как изучила каждую его черточку, когда Дориан распускал ее волосы и перебирал их, протягивал руки, лежа на кровати: "Ну, иди же ко мне!", или во сне переворачивался на бок, натягивая одеяло на голову так, что снаружи оставались только его темная макушка и рука, сжимающая край одеяла, гладкая, с аккуратными мускулами и белой, как мрамор, кожей, и этот "нарцисс" ниже плеча...
"Раньше преступников клеймили лилией, а я - Нарцисс", - смеялся Дориан, играя своими милыми ямочками на щеках. "Почему ты преступник?" - спросила леди Рэдли. "Потому, что грешно желать чужую жену, - прошептал Дориан, привлекая женщину к себе и распуская ее золотистые волосы, - а я ничего не могу с собой поделать, - он прижался губами к ее губам, осыпал поцелуями ее шею, плечи.
– И смею надеяться, что и ты меня...
– прогудел он почти в самое ее ухо, последнее слово Шарлотта не различила потому, что сердце запрыгало как мячик от его объятий и поцелуев, а по спине пробежали щекотные мурашки. "Ты сводишь меня с ума, - прошептал Дориан, - еще с того дня, как впервые увидел тебя в гостиной у Гарри. Твой муж высмеял мой старомодный фрак, а я даже слов не разобрал потому что видел только тебя и слышал только твой смех, когда ты разговаривала с подругами...". "Ты, наверное, это всем своим пассиям говоришь!". "Ни одной, - серьезно ответил Дориан, уже без оттенка любовного воркования или дурашливости, его глаза потемнели, как черный бархат, а лицо стало строгим и взрослым.
– С тобой не сравнится никто!".
Она покраснела и села на кушетке, не веря своим ушам. "Это правда", - сказал Дориан и обнял Шарлотту за талию.
Отметину в виде цветка на правой руке Маркуса она заметила еще тогда, когда мальчика впервые подали ей после родов. Сердце тревожно стукнуло. Потом леди Рэдли успокоила себя - в салонах не принято ходить раздетыми, и, скорее всего, мало кто знает о родимом пятне. А те, кто знает, - вспомнила Шарлотта леди Джулианну, - болтать об этом постесняются. Так что мне ничего не грозит. Некому шепнуть Рэдли о том, что у Маркуса такой же "нарцисс" на руке, как у Дориана... Конечно же, знал несчастный мистер Холлуорд...". Вспоминая Бэзила, леди Рэдли со страхом прерывала ход своих мыслей. Что за темная история произошла в доме Дориана в ту ночь? Шарлотта боялась даже предполагать. Сибила называла какого-то "его", сеющего зло в жизни Дориана. Но кто "он", леди Рэдли не хотела знать. Она подозревала, что эта тайна слишком опасна.