Тайна лотоса
Шрифт:
— Мы будем читать гимн Осирису? — улыбнулась Сусанна.
— Сумасшедшая у нас теперь ты. Я — пас. Только утреннее купание больше не устраивай, пока плавать не научишься, ведь река — самый короткий путь в царство мёртвых.
Сусанна перехватила его усмешку:
— Я знаю, и мне там не понравилось. Анубис надо мной смеялся.
— Ты бы тоже над собой смеялась, видя себя сейчас.
— Я ведь серьёзно говорю про царство мёртвых! Почему ты мне не веришь?
Сусанна хотела приподняться, , но Реза придавил её рукой, совсем как Анубис, нащупывая сердце, или всё же грудь…
— Потому
— Так я тебе теперь верю! — не унималась Сусанна.
— А я тебе нет, даже с кольцом. Любуйся лучше рассветом.
И она уставилась мимо него на реку, в которую налили расплавленное золото. На оранжевом полотне неба чернели силуэты пальм. Ладья Амона величественно выплывала в небо из яркого шара, который постепенно превращался в абсолютно белый. Не выдержав его яркости, Сусанна зажмурилась. Перед глазами остался белый свиток папируса, на котором предстояло написать новый день. Последний день в Каире.
Глава 40
Сусанна с трудом разлепила глаза, когда Реза наконец закончил перепалку с братом, которую вёл в коридоре, прямо перед дверью в спальню.
— И это только начало! — он закрыл дверь спиной. — Тебе придётся выучить арабский.
— А есть какой-нибудь ритуал? — начала сонным голосом Сусанна, , но Реза тут же перебил её, повернув на двери замок:
— Да, и очень простой. Каждое утро брать в руки учебник и делать десять упражнений.
Сусанна перевернулась на другой бок и уткнулась носом в подушку.
— Чего дуешься, как маленькая?! — он потряс её за плечо. — С ритуалами покончено. Ты же сама сказала, что фараон ушёл, , а без него у меня ничего не получится, — Реза присел на край кровати. — Кроме одного ритуала — свадебного. На то, чтобы завоевать тебя, у меня ровно семьдесят два дня, чтобы над моей мумией ты сказала, что он чистый, это я сама хочу за него замуж. Поняла?
Сусанна осталась лежать лицом в подушке. Не смешно, мистер Атертон. Вот совсем не смешно!
— На что ты злишься? На верблюда? Ну кто же знал, что он заартачится и не пойдёт гулять! И это ты не пожелала пересесть на другого. Какой к чертям знак!
— Я теперь во всём буду видеть знаки, — пробубнила Сусанна в подушку и повернулась лицом к Резе. — И даже в том, что ты намеренно не вернул билет на самолёт.
— Сусанна, — Реза аж глаза закатил, — это такие мелочи, ну, правда. Я просто о нём забыл. Если бы ты не согласилась стать моей женой, я бы и не думал лететь в Санкт-Петербург, поверь. Что я там забыл, кроме тебя? Но злишься ты не из-за этого, так ведь?
Он улыбался, не усмехался, , но снисходительную улыбку хотелось стереть с его лица куда сильнее усмешки, и Сусанна резко села в подушках.
— Твоя семья меня не примет, — выпалила она и уставилась на него с вызовом.
— Моя семья — это только я, и больше никто. Вернее теперь — это ты и я, это мы и дети, которые у нас будут, — Реза опустил руки ей на плечи и дунул на чёлку, чтобы рассмешить. Однако Сусанна осталась суровой. — Латифа в шоке, оно и понятно, , но за ужином, не сомневайся, она будет бегать вокруг тебя, как курица.
— Чтобы ублажить тебя! — рычала Сусанна снова в подушку, выкрутившись из его рук.
— Началось! Ложись-ка спать! Я не хочу больше слушать этот детский лепет! — Реза чуть ли не швырнул в неё одеялом. — Когда я вернусь из душа, чтобы ты спала. Поняла?
Сусанна кивнула, стараясь проглотить подкатывающуюся к горлу горьким комом фразу «Слушаюсь, мой господин». А, может, фараон был прав? Он забрал с собой английского джентльмена и оставил на его месте спесивого восточного мальчишку! Или это она изменилась… А он, конечно, оставался прежним — когда она не успела просушить на залитой солнцем палубе платье, они отправились за новым, и пусть она уже клевала носом, он вызвонил бедуина — да, да, раз пообещал прогулку на верблюде, так пренепременно исполню! Хорошо хоть верблюд поставил мистера Атертона на место, послав далеко и надолго, даже плюнуть, кажется, собирался… А потом этот ужас дома. Реза отвёл мать в сторону и что-то нашептал по-арабски, и больше мадам Газия к ним не выходила. А Аббас, тот честно сказал, что Сусанна дура, раз решила связать судьбу с его братом! Да, да… Прямым текстом, памятуя опыт пустой балконной беседы. И его презрительный взгляд не смыл даже душ, хотя она сделала воду горячей аж до чёртиков в глазах. Тело до сих пор горит. От душа ли, Суслик? Или от ожидания женишка?
— Почему до сих пор не спишь?
Почему у него нет в ванной комнате двери! И почему он двигается тихо, как кошка! Она осторожно повернула голову — странно, что они не всё с Аббасом одинаковое покупают, , а только пижамы. Хотя кожаные штаны братца пришлись бы мистеру Атертону к лицу куда больше этих размахаек.
— Не могу уснуть, — честно призналась Сусанна. Сон, сморивший её в машине, здесь напрочь развеялся от грустных мыслей. Или радость единения со спасённым ею собственноручно внуком Раймонда Атертона спалили безжалостные лучи Амона… А, может, Суслик, тебе по совету Нен-Нуфер просто надо прекратить думать…
— Принести ещё чаю с мёдом?
В голосе такая забота, что аж сахар на зубах скрипит, или песок, хотя мадам Газия намыла в их отсутствие полы. И чай успела приготовить, пока они шли от машины к дому. Электровеник, , а не баба!
— Нет, спасибо.
— Тогда спи.
Кровать огромная. Тяжело даже почувствовать движение матраса на второй половине. Но Реза точно уже забрался под одеяло и отвернулся к двери в сад.
— Если я просплю ужин, не лей на меня воду, ладно?
Ох, мистер Атертон, когда же вы научитесь молчать! И это ещё не витиеватая арабская речь! Твоё счастье, что он не помнит пощёчины. Твоё счастье, Суслик…
— Реза, — позвала Сусанна тихо. — Почему Аббас так злится?
Реза нехотя обернулся, и в этот раз ощутимо продавил матрас.
— Я должен был сказать ему раньше… По его мнению. Сказать, что я не врал полиции. Он обиделся. Он считает, что я предал братское доверие, — Реза повернулся к ней всем телом. — Да тысяча чертей, как я могу сказать ему правду про тебя, как? Он и так считает меня сумасшедшим! Ну и конченным наркоманом в довершение всего. А теперь ещё и мерзавцем, решившим напоследок захапать себе малолетнюю идиотку. Ну что я должен ему сказать про нас?