Тайна Марии Стюарт
Шрифт:
– А как же молодой Рене? – спросила она. – Кроме того, ему лишь двадцать четыре года.
– Я устал от твоих дядюшек, – пожаловался он. – Они всегда приносят мрачные новости и могут испортить нам вечер.
Мария оторвалась от воспоминаний и посмотрела на подругу.
– Хорошо, – сказала Фламина и тряхнула головой. Ее детская жизнерадостность и энергия никуда не делись даже теперь, когда она стала женщиной.
– Есть кто-то, кого ты особенно хочешь увидеть? Надеюсь, я пригласила его.
– Нет.
Мужчин постоянно тянуло к Фламине. Они не забывали о наклонностях ее матери и предполагали, что ее дочь разделяет их, поэтому она хорошо натренировала правую руку, чтобы отгонять тех, кто пытался заигрывать с ней.
– Мадам! – К ним присоединилась Мэри Битон, миловидная, румяная и как будто грезившая наяву. – Все в порядке? Ожидается полнолуние?
Ее большие карие глаза смотрели невинно и доверчиво.
– Да, если луна вдруг не пойдет задом наперед и не станет менее полной, чем вчера вечером! – насмешливо ответила Фламина.
Внизу садовники деловито чистили тропинки, усеивали их цветочными лепестками и ставили подпорки под ветви, тяжелые от распустившихся соцветий. Подмастерья следовали за ними, поливая клумбы и пропалывая сорняки.
В задней части сада тисовая изгородь выросла почти в человеческий рост с тех пор, как маленькая Мария посадила ростки, не доходившие до колена. Декоративный пруд почти полностью зарос белыми кувшинками, распахнувшими свои крупные восковые цветки, словно детские рты.
– Вы теперь не будете носить белое? – озабоченно спросила Мэри Битон. – Если все придут в белом…
– Нет, – поспешно ответила Мария. – Траур закончился.
Она носила траурное платье в течение требуемых сорока дней после смерти Генриха II. Франциск был коронован в Реймсе вскоре после этого, и Мария решила как можно быстрее вывести его из траура, чтобы взбодрить. Он явно хотел пребывать в скорби и уединении так долго, как только возможно, в надежде отложить тяжкое бремя государственного управления. Но чем дольше он ждал, тем более ужасной казалась ему эта ноша. Мария уговаривала его гулять на солнце и ездить на его любимом коне (арабский скакун прибыл в срок, как было обещано), и он постепенно стал легче относиться к стоявшей перед ним задаче.
Сегодняшние вечерние развлечения были лишь частью ее стараний облегчить для него переход к новым полномочиям. Она знала, что ему будет гораздо легче, если прием состоится в одном из небольших дворцов и будет ограничен молодыми людьми и друзьями семьи. Франциск разрешил ей составить план вечера и выбрать одежду для него.
– А maman не придет? – спросил он, хотя знал ответ.
– Нет, она слишком старая, – заверила Мария.
Между Екатериной Медичи и Гизами существовали определенные трения, но если Екатерина пыталась управлять внешней политикой, то они отвечали за внутреннюю.
– Надеюсь, небо будет совершенно чистым, – сказала Мэри Битон. – Даже одно облако может все испортить.
Милая, нежная Мэри Битон, которая вечно о чем-то беспокоится.
– Если будут облака, мы объявим их частью постановки, – заявила Фламина.
Они подошли к пруду с кувшинками и попытались сорвать цветок. Двое садовников – молодых и красивых, как отметила Мария – сразу же поспешили к ним на помощь.
– Что за прелестная картина!
Кардинал! Он каким-то образом проник во дворец и сейчас стоял на веранде лишь в нескольких метрах от нее, а легкий ветерок играл полами его мантии. Он склонил голову и посмотрел на племянницу, как делал с тех пор, когда она была ребенком; его манеры по отношению к ней не изменились.
– Вы же знаете, что не можете прийти, – укоризненно сказала она.
– Ах, cruelle dame! [23] – он манерно прижал руки к груди. – А ведь это самое заветное торжество во Франции, первый прием у Их Величеств, Франциска II и Марии. В чем мое прегрешение?
– Чего вы хотите? – В последнее время его нескромные расспросы и попытки направлять и контролировать ее, которые он считал тонко замаскированными, вызывали у нее отвращение.
– Лишь поделиться с вами некоторыми новостями из Шотландии. – Он казался слегка обиженным. – Или вас больше не интересует эта маленькая беспокойная страна?
23
Жестокая дама (фр.).
Только не Шотландия! Да, она по-прежнему глубоко интересовалась своей родиной, но вести оттуда почти никогда не были добрыми.
– Разумеется, мне интересно. Что случилось?
Она указала на деревянную скамью в тени декоративного кустарника, и они сели бок о бок.
– Мне очень неприятно, что приходится говорить об этом, но корабли, которые вы отправили на помощь вашей матери…
Восемь кораблей с тремя тысячами солдат, вспомнила она. Гордость Франции.
– …попали в сильный шторм и потерпели крушение.
– Шторм? Но сейчас еще слишком рано для штормов!
Кардинал кашлянул:
– Я знаю. Возможно, мастер Нокс обладает властью над морем и ветрами. Они как будто повинуются ему.
– Нокс! Его разбойники наводнили страну, они грабят и жгут, свирепствуют хуже, чем английские солдаты.
– Теперь они объединили свои силы, – тихо сказал кардинал.
– Что вы имеете в виду? – Казалось, яркий свет дня померк, как будто Нокс мог внезапно материализоваться из садовой ограды или фигурно подстриженное дерево могло принять его форму.
– Я имею в виду, что мятежники, те самые, кто объявил об отстранении вашей матери от регентства, подписали союзный договор с Англией и что королева Елизавета официально взяла Шотландию «под свою защиту». Это позволяет ей открыто послать английскую армию на помощь мятежникам, чем она и занимается в данный момент.
– Но… на каком основании?
– На том основании, что она должна защищать Англию от французской армии.
– От армии моей матери! От той помощи, которую я отправила ей!