Тайна Марии Стюарт
Шрифт:
– Возможно, вам не следовало торопиться, – сказал он. – Это благородный шаг, но из-за него ваши католические подданные могут потерять надежду. Они могут неверно истолковать ваши слова. И это не заставит протестантов проникнуться доверием к вам. Лишь ваше обращение убедит их.
– Тем не менее я опубликую свое заявление, – упрямо ответила она.
– Прошу вас, подождите до утра, – попросил Брантом. – Никогда не делайте ничего, поддаваясь внезапному порыву чувств.
Мария зевнула.
– Я соглашусь подождать один час, но не более. – Она
В попытке побороть сонливость она взялась за шитье и сделала несколько мелких стежков. Но от этого ее стало еще сильнее клонить ко сну.
Когда ее глаза уже закрывались, в дверь постучали. Мэри Сетон ответила на стук и с удивлением обнаружила одного из советников, стоявшего на пороге. Он окинул комнату взглядом в поисках королевы. Увидев ее, он улыбнулся и сказал:
– Я только что получил это из Англии.
Кто это? Он был на пристани, и сегодня… Она уже видела эти глаза, похожие на пуговицы. Мейтленд? Да, это Мейтленд. Мария была довольна, что ей удалось вспомнить. Но как же его зовут?
Он протянул ей тяжелый конверт. Печать на нем была такой массивной, что частично порвала бумагу. На печати красовалось изображение женщины, восседавшей на троне: Елизавета Английская.
Мария вскрыла конверт.
«Настоящим мы дозволяем дражайшей кузине Марии, королеве Шотландии, если случится так, что Господь Всемогущий принесет ее к нашим берегам или она будет вынуждена проехать через наше королевство, сделать это беспрепятственно и распространяем на нее нашу защиту».
– Это паспорт, который я хотела получить перед отъездом из Франции, – сказала Мария. – Мне было отказано. Теперь, когда я уже здесь, она выпустила паспорт. С какой целью?
– Судя по всему… – Он посмотрел на дату. – Судя по всему, она составила документ как раз перед вашим отбытием.
– Хотя знала, что я не смогу вовремя получить его, – недоуменно проговорила Мария. – Возможно, она хотела сделать дружеский жест. Дорогой… – Как же его зовут? – Дорогой Уильям, я хочу направить вас с миссией к моей венценосной сестре.
– Что? Сегодня ночью?
– Нет! Я не так импульсивна. Не сейчас, но после церемониального въезда в Эдинбург. Я отправлю вас к королеве Англии с делом чрезвычайной важности.
Она посмотрела на Мейтленда. Ее мать выбрала его и доверяла ему; должно быть, он достоин этого.
– Могу я спросить, в чем заключается это важное дело?
– Разумеется. Я хочу покончить со всеми нашими разногласиями и после этого честно вести дела друг с другом. В конце концов, мы обе королевы и правим на одном острове. Разве мы не должны жить в близости и любви?
Мейтленд поклонился, пряча радостную улыбку как от известия о характере своей миссии, так и от того, что выбор пал на него.
– Вы все организуете, – уверенно сказала Мария. Она задалась вопросом, не следует ли показать ему свое заявление, но решила не делать этого. Это его не касалось.
Позднее тем же вечером она распорядилась, чтобы ее заявление было вывешено на монументе Меркат-кросс на Хай-стрит, где обычно зачитывали королевские указы. К утру все в городе говорили о нем.
IV
Туман продолжал окутывать улицы, где люди деловито готовились к завтрашней церемонии. Фонтаны предстояло переделать, чтобы из них лилось вино, и поставить кружки, чтобы можно было пить за здоровье королевы, подготовить площадки и красочные арки для инсценировок и аллегорий. Все это время люди перешептывались и делились впечатлениями от королевской прокламации. Что она могла означать?
Туман наконец рассеялся в тот самый день, когда Марии предстояло совершить церемониальный въезд в столицу, как будто он сжалился над естественным любопытством королевы и ее подданных. Он разлетался клочками, открывая пронзительно-голубое небо и солнце, отбрасывавшее резкие тени.
Мария, по-прежнему облаченная в черно-серые траурные одежды, но носившая «Большого Гарри» на груди и золотую диадему с жемчугами на голове, возглавила блестящую процессию, которой предстояло подняться более чем на километр по склону холма к Эдинбургскому замку, где она устроит торжественный обед, а вечером вернется в Холируд.
По мере приближения к замку он становился все больше и больше, пока его мрачный силуэт не заполнил все небо. Он создавал гнетущее ощущение тьмы и жестокой меланхолии. Зеленоватый мох, растущий в трещинах и углублениях, напоминал ей кладбищенскую поросль.
Когда они достигли замка, ее проводили в большой зал, где стояли обеденные столы, накрытые не менее роскошно, чем во Франции, что вызвало у нее приятное удивление. Там было место по меньшей мере для шестидесяти людей, самых важных лиц ее королевства. Перед тем как занять свое место, каждый из них преклонял перед ней колено, произносил ее имя и титул и давал клятву верности. Некоторых она узнавала, других пыталась вспомнить. Она внимательно изучала каждое лицо, стараясь соотнести его с именем на будущее.
Там был Джеймс Дуглас, граф Мортон, с огненно-рыжими волосами (считалось, что такие волосы были у Иуды) и крошечными темными глазками. Он унаследовал меч своего предка Арчибальда Дугласа по прозвищу Отчаянный и теперь постоянно носил его при себе. Меч был тяжелым и богато изукрашенным, что говорило о его долгой истории.
Присутствовал там и Джордж Гордон, граф Хантли, с багровым лицом и квадратной челюстью. Мария знала, что он предводитель католического дворянства в Шотландии, владеющий огромными земельными угодьями на севере. Его лицо показалось ей смутно знакомым, а потом она вспомнила: несколько лет назад, когда он приехал во Францию, она и четыре Марии решили, что он похож на петуха. Сходство сохранилось до сих пор.