Тайна Марии Стюарт
Шрифт:
Из Перта их отряд совершил короткую поездку в Данди, тоже расположенный в заливе Тей, но ближе к устью реки, а оттуда переправился через Тей в регион Файфа между двумя заливами, который в старину являлся самостоятельным королевством.
На всем протяжении пути Марию изумляла чистая зелень Шотландии с пустыми безлесными просторами и десятками маленьких озер. Деревьям, срубленным здесь, требовалось много времени, чтобы вырасти снова. Все цвета были приглушенными и часто размытыми туманной дымкой, за исключением этой сочной зелени, проступавшей сквозь все остальное.
По этим просторам проходило мало людей, и лишь редкие фермеры распахивали землю вокруг серых валунов, разбросанных повсюду. Небо над головой казалось огромным, и погода менялась едва ли не каждую минуту. Облака на западе мчались по небу, проливались дождем и уходили меньше чем через час.
Здесь и там посреди каменистого пейзажа Мария видела квадратные башни. Они стояли уединенно, поднимаясь к небу, как толстые пальцы.
– Сторожевые башни, – объяснил Хантли. – Их строили только в целях обороны.
Во Франции не было отдельно стоящих цитаделей без замков, но эта земля всегда находилась ближе к борьбе за выживание.
Она была странно прекрасной, с рассеянным светом, мягкими полутонами и неподвижной гладью озер, отражавшей серебристо-серое небо.
– Что за красота! – обратилась она к лорду Джеймсу, когда они скакали по неровной дороге, покрытой выбоинами. Море редко пропадало из виду, и Мария почти постоянно могла видеть его блестящую плоскость с левой стороны.
Она вдруг подумала, что если белый считался цветом Франции, то зеленый, серый, серебристый и коричневый являлись цветами Шотландии. Камни, сама основа здешней земли, были серыми во всем многообразии: от бледно-серой гальки с коричневыми пятнышками до почти черных утесов, спускавшихся к морю. Эти камни были единственным строительным материалом, поэтому замки, маленькие дома и мощеные улицы выглядели серыми. Но этот цвет имел так много оттенков! Он сам по себе казался богатым и таинственным.
А огромное количество коричневых оттенков! Даже овцы издалека здесь казались коричневыми и давали шерсть глубокого пепельного оттенка. Холмы были коричневато-серыми с голыми проплешинами, а энергичные маленькие терьеры имели шерсть грязно-коричневого оттенка. Дома здесь крыли светло-коричневой соломой, болота были зеленовато-коричневыми, а камыши и папоротники – рыжевато-коричневыми. Даже цвет виски варьировался от золотисто-коричневого до темно-коричневого!
Серебро лежало как патина на оттенках коричневого и серого, поскольку оба эти цвета порой становились дымчатыми или полупрозрачными, так что осока отливала перламутровым блеском, а стены замка окружало слабое серебристое свечение. Озера, отражавшие спокойное небо, казались зеркалами причудливой формы, разбросанными по земле, где их оставила какая-то беспечная дама.
На заднем плане среди этих простых и честных цветов всегда присутствовал зеленый, появлявшийся в самых неожиданных местах, таких, как трещины между камнями зданий, и словно окутывал землю легким туманом.
Осенью ненадолго проступал другой цвет, покрывавший холмы мягким багрянцем: цветущий вереск. То тут, то там попадались штрихи оранжевого – луговые цветы, осенние кустарники, свежая лососина, огненно-рыжие волосы одного человека в толпе, неизменно привлекавшие взгляд.
Люди большей частью жили в простых каменных домиках, даже не огороженных заборами. Они иногда появлялись в дверных проемах, чтобы поглядеть на Марию и ее свиту, и застенчиво махали им. Они были невысокими и коренастыми, и Мария с удивлением отмечала, как часто она видит рыжие волосы и веснушчатые лица.
– Обычно люди не являются владельцами своей земли или домов, – объяснил лорд Джеймс. – Поэтому у них нет причин строить заборы или вносить какие-то улучшения. Очень жаль!
Да, он был прав. Означало ли это, что страна обречена на бедность? Мария гадала, что можно сделать для улучшения жизни своих подданных. Но как может такая страна избежать бедности? Население Шотландии составляло лишь одну двадцатую часть от населения Франции, и она находилась гораздо севернее. Если здесь не найдут золото, то как Шотландия сможет облегчить свое бремя?
После того как они переправились в Файф, местность стала более мирной и цветущей.
– Это мягкая, дружелюбная часть Шотландии, – сказал лорд Джеймс. – На западной стороне вместе с островами земля холодная и пустынная. Дальше на севере, за горными ущельями и в Хайленде, живут совсем другие люди. Они скрываются в горных убежищах и придерживаются своих кланов, отвергая любое вмешательство извне. Большей частью они остаются католиками или, во всяком случае, называют себя католиками. Но, честно говоря, они по-прежнему язычники.
– Король когда-нибудь посещал их? – спросила Мария.
– Наш отец совершил плавание к Оркнейским островам, а потом вдоль западного побережья. Но нет, ни один монарх еще не поднимался в их горы. Они говорят на своем наречии и, возможно, не имеют представления о короле. Они знают только вождей своих кланов.
Вид собора Сент-Эндрюс, разрушенного реформистами, опечалил Марию, потому что здесь прошло бракосочетание ее матери и отца. На другой стороне дороги находился замок, где было выставлено тело убитого кардинала Битона. Теперь Сент-Эндрюс превратился в цитадель протестантской революции.
В остальном город мог бы показаться красивым, так как он располагался на утесах над шумным и беспокойным морем. Плеск волн и крики чаек далеко разносились в свежем бодрящем воздухе. Но Мария была рада оставить его позади и отправиться к Фолклендскому дворцу.
Они ехали через тихие леса – здесь, в Файфе, находились королевские охотничьи угодья, – пока наконец не увидели стены и башни замка. Он купался в золотистом свете раннего вечера, вытянувшись в лощине, словно дремлющий лев. За ним стеной стоял густой лес.
– Смотри, смотри! – обратилась Мария к Мэри Битон. Девушка с золотистыми волосами подъехала к своей госпоже и всмотрелась в указанном направлении.
– Это твой старый дом, – сказала Мария.
Мэри Битон глядела на замок, пытаясь вспомнить его. Ее отец был наследственным хранителем Фолклендского дворца, и она родилась здесь. Но с четырех лет она находилась рядом со своей тезкой и королевой.
– Как странно вернуться домой в то место, которое не можешь вспомнить, – наконец произнесла она.