Тайна Марии Стюарт
Шрифт:
Мария вцепилась в подлокотники трона и пыталась не видеть происходящего перед ней, когда красивого юношу заставили откинуть воротник и уложили на плаху. Перед этим он опустился на колени и обратил к ней взор в безмолвной мольбе. Помощник палача грубо прижал его голову к плахе, и палач занес топор.
Он ударил, но лишь ранил сэра Джона, промахнувшись мимо шеи. Раздосадованные зрители громко застонали, а Мария вскрикнула от ужаса. Наконец палач закончил свое кровавое дело, и голова сэра Джона скатилась на доски эшафота.
Перед возвращением в Эдинбург Мария помиловала лорда Гордона, который находился на юге, и семнадцатилетнего Адама Гордона, попавшего в плен вместе с отцом и братом. Она не хотела новых убийств.
XIV
Коробка, стоявшая перед ней, была украшена рюшами из тончайших кружев, скрепленных испанской гребенкой. Мария взяла ее и легко встряхнула. Фламина, вручившая ей подарок, с трудом удерживалась от смеха.
– Я должна открыть ее сейчас? – спросила Мария.
– Нет, у нас есть другие подарки!
Пышка вручила ей корзинку, перевязанную лиловыми лентами, а Риччио выступил вперед с бумажным пакетом в форме короны.
– И это. – Мэри Сетон преподнесла ей шкатулку с замком, окованную латунью.
– Достаточно! – сказала Мария, когда один из подарков выскользнул у нее из рук и упал на пол. – Этого более чем достаточно на день рождения.
– Но двадцатилетие – это особенный день, – возразила мадам Райе. – Вы не можете отказаться от этих подарков.
Она вложила в руки своей госпоже маленький шелковый сверток. На соседнем столике уже находились подарки от ближайших слуг Марии: лорда Сетона, Бастиана Паже, Бургойна и Бальтазара.
– Теперь Риччио сыграет нам, пока она будет открывать подарки, – сказала Мэри Битон. – Сыграйте что-нибудь уместное.
Все рассмеялись.
– В чем дело? – спросила Мария. – Столько веселья, а я не знаю его причину. Или я сама стала его причинной?
– В определенном смысле, – ответил Риччио. – Но скорее ваше положение служит этому причиной.
– Какое положение? – Мария была озадачена.
– Откройте их! Откройте, и вам не понадобится спрашивать!
Мария открыла первую коробку, украшенную рюшами. При этом Риччио перебирал струны своей лютни, инкрустированной черным деревом и слоновой костью, и наигрывал испанскую мелодию. Потом он опустился на колени и забубнил:
– О, благороднейшая королева, примите мое предложение! Я, одинокий дон Карлос, нуждаюсь в том, чтобы вы освободили меня от гнета моего отца, короля Филиппа, и от мычания быков!
Мария достала гладкий кусок мыла с запиской, которая гласила: «Когда вы добавите меня в вашу ванну, пусть мысли обо мне воспарят к вашим ноздрям». Мария понюхала мыло; густой аромат жасмина и гардении вырвался наружу, словно из долгого заточения.
– Оно действительно из Испании, – сказала Фламина.
Музыка Риччио достигла крещендо.
– Испанская музыка такая… назойливая, – сказала Мария. – В отличие от испанцев во время ухаживания. Увы, дон Карлос не такой настойчивый, каким вы его изображаете.
Она рассмеялась, поскольку сама не испытывала нежных чувств к дону Карлосу. Потом она развернула шелковый сверток от мадам Райе. Внутри лежала изящная бутылочка с резной стеклянной пробкой. Она вынула пробку, понюхала и как будто перенеслась обратно во Францию. Это была цветочная смесь из Прованса, изготовленная парфюмерами Екатерины Медичи; Марии впервые разрешили пользоваться ею, когда ей исполнилось двенадцать лет.
Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Ей казалось, что она слышит голоса в Фонтенбло, тонкие детские голоса Шарля, Клода, Елизаветы…
Теперь Риччио играл нежную и гармоничную мелодию французского шансона. Его пальцы легко перебирали струны, как прикосновение ветерка.
«Я всегда любил вас, – гласила приложенная записка. – Карл IX».
– Всегда хорошо вернуться к счастливым воспоминаниям, – сказала Мария. – Но боюсь, маленький Карл напрасно сохнет по мне.
Когда она открывала коробку в форме короны, Риччио переключился на скорбную народную мелодию. Коробка была изготовлена так, что верх откидывался назад, а внизу лежали поддельные драгоценности вокруг круглой баночки с маленькой короной наверху. Записка гласила: «Я сделаю вас королевой льда, снега и ночей любви, которые длятся круглые сутки. Навеки ваш, Эрик XIV, король Швеции». Мария открыла баночку и осторожно понюхала содержимое – не пахнет ли оно волками и дикой глушью? Но мазь внутри имела чистый березовый запах.
– Вполне убедительное объяснение в любви, – сказала она. Все вокруг рассмеялись.
– Дальше, дальше! – воскликнула Пышка и вручила ей шкатулку, окованную латунью. Риччио перешел с лютни на спинет [32] и заиграл оживленную танцевальную мелодию. Мария открыла шкатулку и достала позолоченный флакон, заблестевший в тускло освещенной комнате. «Хотя у меня чересчур большая голова, мое сердце еще больше, а моя католическая часовня – самая большая, – гласила надпись на карточке. – Станьте моей невестой и сами убедитесь в этом. Преданный вам, Его Высочество эрцгерцог Карл Австрийский».
32
Небольшой клавишно-струнный инструмент, разновидность клавесина.
Мария открыла флакон и едва не отшатнулась от мощной смеси ароматов розы и гвоздики.
– Ого! Сильное предложение!
Последней была корзинка. Мария развязала ленты и обнаружила внутри маленькую декоративную шкатулку. Она была наполнена пудрой с нежным запахом лаванды. Мария всегда любила лаванду, но была знакома лишь с ее французской разновидностью. Этот аромат был иным, более легким и сладким. Записка гласила: «Не обходите стороной вашего смиренного английского кузена. Он застенчив, как полевой цветок, но выдержит больше одного сезона, чтобы наполнить ваше ложе благоуханием или остаться жестоко отвергнутым, если таково будет ваше предпочтение».