Тайна машины Штирлица

Биргер Алексей Борисович

– Ограбиловка!
– хмыкнул Седой.

– Все равно много получается, - сказала Даша.
– Выходит, на эти деньги мы и живем. И ружья коллекционные отец может поэтому покупать, и мне все, что надо...

– Разве ты не знала про валютные сбережения?
– полюбопытствовал Седой.

– Нет. Просто никогда не интересовалась. Наверно, если бы я спросила, отец бы мне сказал.

– И что, отец никогда не водил тебя в валютный магазин, в "Березку", чтобы приодеть во все европейское?
– полюбопытствовал Юрка.

– Нет, - покачала головой Даша.
–

Никогда.

– Деньги он тратил очень аккуратно, - сказал Седой, изучая банковскую книжку.
– За все годы... это ж шесть лет получается, да?.. истрачено меньше тысячи двухсот инвалютных рублей. Облигации старые, внутренних займов сороковых-пятидесятых годов, когда эти займы были в обязаловку для всех работающих и даже часть зарплаты ими выдавали. Я знаю это, потому что у моих осталась целая пачка таких облигаций, ещё от бабки с делом. Мать иногда продает одну-две облигации в сберкассу, по номиналу, когда деньги бывают нужны. Наверно, и твой отец иногда продавал, чтобы валютные средства не слишком теребить. А расчетные чеки - довольно новые...

– Отец часть пенсии всегда обменивает на расчетные чеки, - сказала Даша.
– Пенсия у него большая, а он говорит, расчетные чеки безопаснее, когда отправляешься за крупными покупками. Потому что расчетные чеки - они именные, и даже если какой-нибудь вор их вытащит, он все равно не сможет ими воспользоваться.

– Тоже логично, - одобрил Седой.
– А теперь вот что мне скажи. Ты произнесла такую штуку, что твой папа уехал "немного пораньше" февраля шестьдесят седьмого года. "Немного пораньше" - это можно было бы считать с октября, скажем, шестьдесят шестого. Но чемпионат мира по футболу был летом! А по словам твоего папы, в твоем пересказе, выходит, что он уезжал именно во время чемпионата мира. Выходит, месяцев восемь он должен был отсутствовать, до конца февраля - начала марта, так?

– Ничего себе "немного пораньше"!
– вырвалось у Димки.

– Вот-вот, и я о том же самом говорю, - кивнул Седой. Он повернулся к Даше.
– С кем ты была, когда твой отец был в отъезде?

– С сестрой моей мамы, - ответила Даша.
– Она жила у нас на квартире и "пасла" меня. Но, честное слово, я не помню, сколько отсутствовал отец. Это могло быть два месяца, а могло быть восемь. Для меня все это время слилось в какой-то один бесконечно долгий день ожидания, если вы понимаете, о чем я.

– Понимаем, - сказал Седой.
– Так почему бы тебе не смыться к сестре твоей матери?

– Потому что она тоже умерла, - ответила Даша.
– Полтора года назад. Иначе бы, конечно, я поехала к ней - и папа, вернувшись домой, сразу сообразил бы, где меня искать.

Угу...
– задумчиво пробормотал Седой.
– Хорошо, теперь дайте мне ещё раз посмотреть все, что вы нарыли.

Ему предьявили груду вещиц, хотя бы косвенно связанных с Аргентиной, а документы лежали на столе. Седой стал раскладывать все, "нарытое ребятами" - включая карточки мясного ресторана - рядами и столбиками, наподобие пасьянса.

В какой-то момент он опять достал свою книжку, "По следам человека со шрамом",

и, найдя нужную страницу, сверился с ней.

– Погоди!
– вмешался Ленька.
– Я вспомнил, писали о Бормане, что, если он уцелел, то может скрываться в Парагвае или Аргентине. Ты считаешь, Дашин отец охотился за Борманом?

– Нет, я так не считаю, - ответил Седой.
– С книжкой я сверялся по другому поводу. Хотя, конечно, все может быть... Ага, а вот это уже интересно!..
– он пододвинул к себе рекламные листки авиакомпаний и красиво (или - не очень красиво, насколько дело касалось Аэрофлота) расписания рейсов и сведения о маршрутах.

– Так, говоришь, твой отец попал в Аргентину через Бразилию? обратился он к Даше.

– Ну да, - кивнула она.
– А в чем дело?

– А в том...
– Седой резко поднял голову.
– Вы уверены, что в ящике с документами больше ничего интересного нет?

– В общем, уверена, но...
– Даша потянула ящик на себя.
– Но давай ещё раз проверим.

Она вытянула ящик так далеко, что он выехал из пазов и чуть не рухнул на пол - ребята еле успели его подхватить.

– Сам видишь, больше ничего интересного, - сказала Даша Седому.

– Да, странно, странно, - Седой покачивал головой.
– Хоть что-то ещё должно быть... Постойте!
– он забрал ящик у ребят и положил его на стол. Он короче стола сантиметров на десять, видите?

– Ну и что?
– сказал Юрка.
– Глубина ящика и должна быть меньше ширины стола, чтобы ящик нормально задвигался.

– Но не настолько...
– пробормотал Седой. Он присел на корточки и поглядел в пустой проем, оставшийся от ящика. Просунув руку, он что-то пощупал.
– Кажется, понадобится отвертка... Хотя, нет, так отойдет, - он что-то потянул, что-то щелкнуло и, когда он вытащил руку, в ней были две маленькие плоские коробочки.

– Ой!
– ахнула Даша.
– У папы был тайник?

– Как видишь, да.

– И что там, в этих коробочках?

– Сейчас посмотрим, - и Седой открыл первую.

Ребята оцепенели от изумления.

Перед ними сверкала золотая звезда Героя Советского Союза.

– Штирлиц!..
– пробормотал Димка.
– Точно, Штирлиц!..

– Но почему папа скрывал от меня это?
– вопросила потрясенная Даша. Почему не только никогда не показывал, но даже словечком не заикнулся?

– Видно, он получил Героя за такие дела, о которых ещё не время рассказывать. Даже тебе, - сказал Ленька.

– Ой, а что во второй коробочке?
– завелась Даша.
– Неужели он дважды герой?..

Седой открыл вторую коробочку.

– Ну, знаете...
– после долгой, почти бесконечной паузы проговорил опомнившийся первым Димка.

Награда была очень странной - и явно не советской. Более того, крючковатые угловатые буквы, которыми была сделана надпись на ней, не принадлежали ни к русскому, ни к латинскому алфавитам.

– Это ж израильские буквы!
– воскликнул Юрка.

– Факт, израильские, - согласился Седой.
– А вон ещё и шестиконечная звезда обозначена.