Тайна моего двойника
Шрифт:
— Муж, да? — спросила она, понизив голос и придвинувшись ко мне, кося любопытными глазами на Джонатана.
— Муж, — усмехнулась я, заметив сходство в выражении любопытства между матерью и годовалым сынишкой. — А вас как зовут?
— Людмила. Или Люда, как хотите.
— Спасибо вам, Людмила. Я позвоню вечером вашему мужу…
— Косте. Константин он.
— Вот и отлично.
Плюхнувшись на сиденье поджидавшего нас такси, я перевела разговор Джонатану.
— Теперь нам надо решить, стоит
— Вряд ли он что-нибудь знает. — проговорил Джонатан в ответ. — Иначе бы Кости тоже уже не было в живых… Но я не думаю, что мы чем-то рискуем, если расскажем ему правду. Попробуем.
У нас было три свободных часа до восьми и мне не хотелось их терять. Но я не имела понятия, что мы можем предпринять за оставшееся время.
— Послушай, — заговорила я, — может нам попробовать пробраться в архивы роддома? Должны же где-то быть записи о нашем рождении!
— «Где-то». В каком именно роддоме? Мы ведь даже не знаем точно, где рожала Зазорина.
— Ну надо же с чего-то начать… Начнем с этого.
— Ты думаешь, что провернув подобное дело, Куркина не постаралась фальсифицировать все записи так, чтобы потом никто ни о чем не смог догадаться? Это было бы крайне неосторожно с ее стороны.
— Но не могла же она одна устроить так, чтобы все записи, все справки были подделаны… Джонатан! Ты гений!
— Ты это только сейчас поняла? — осведомился Джонатан.
— Ты еще и сам не понял! Послушай: Шерил «пристроили» американцам. И я тебя уверяю, что никто не рискнул бы документально зафиксировать подобный акт передачи ребенка! Да еще в те брежневские времена! Да еще если вспомнить, что мать Шерил тоже это все делала тайком! Так что мы в архивах, конечно же, ничего не найдем!
— И чему же ты тогда так радуешься?
— А тому, что Куркина не могла все это сделать одна! Даже если она была главной акушеркой, то фальсифицировать все записи, все бумаги она не могла одна, это было не в ее власти!
— Ей должен был помочь директор.
— Именно! Главврач у нас это называется. Надо его разыскать!
— Как?
Действительно, как? Снова идти к тому южному-нежному и смотреть в его похотливые глаза? Я еще так неосторожно брякнула про «мужа» напоследок…
Но выбора у меня не было.
Главврача я увидела в коридоре. Он разговаривал с двумя женщина в белых халатах и, заметив меня издалека, отвернулся, давая мне понять, что я его больше не интересую.
Я сделала вид, что не заметила, и, жизнерадостно прибавив шагу, подлетела к нему с улыбкой до ушей:
— О, I am, я вас just looking for!
Женщины смешались от моей «американской» наглости и отступили на несколько шагов, но главный смотрел на меня по-прежнему сурово. Я схватила его под руку и потащила по коридору, темпераментно тараторя:
— Мой мужь уедет по делам на тrи дня, я хочу посмотrеть Москва с вами, вы мне пrедлагали, вы очень любезный человек, rусские вообще очень любезный люди, я так люблю Russia и Москва и rусских люди!
Главврач купился с такой быстротой, что я даже удивилась. Расплывшись в улыбке, он заверил меня, что он всю жизнь мечтал быть к услугам такой леди, как я, вот только…
Он глянул на часы.
— Я смогу освободиться через полтора часа!
— Очень хоrошо! Я за это вrемя смогу to visit бывшего главвrача, только мне нужен его адrес! Моя кrестная, пrедставляете, пеrеехала, я ее не нашла, и I think что бывший главвrач что-нибудь знает!
Потоптавшись, не зная, что делать с поджидавшими его женщинами, от которых я его столь нагло увела, он, наконец, кивнул им:
— Я буду через десять минут.
Через десять минут в моих руках был нужный адрес. Я чмокнула трепетавшего от предвкушения вечера со мной наедине мужчину в щеку, пообещала перезвонить ему в половине седьмого и исчезла из поля его зрения.
Надеюсь, что навсегда.
К счастью, ехать было недолго, в район Остоженки. Решено было не звонить: разве по телефону объяснишь, кто мы такие и зачем разыскиваем Нину Александровну Демченко, бывшего главного врача роддома имени Ленина, нынче имени Ахматовой?
Я попросила Джонатана остаться в такси: присутствие незнакомого мужчины могло испугать пожилую женщину, если она была в квартире одна. Мошенничества, ограбления, убийства — не было дня, чтобы о них не рассказывали в новостях и криминальных рубриках газет, и теперь не то что мужчине — женщине боялись дверь открыть.
Однако, на мой настойчивый и продолжительный звонок никто не ответил.
Я уже было собралась возвращаться к поджидавшему меня в машине Джонатану, как вдруг соседняя дверь распахнулась и на пороге показалась девочка лет двенадцати. Несмотря на свой юный возраст, она была подкрашена, в ушах сережки, темные распущенные волосы лежали аккуратной гривой на цветастой дутой куртке и только крошечная, несмотря на мороз, вязаная шапочка венчала ее макушку. На худых голенастых ногах были высокие облегающие сапоги на каблуках. Будь я ее матерью, я бы ни за что не разрешила появляться ей в таком вызывающем виде на улице.
Оббежав меня взрослым, женским, оценивающим взглядом, который отметил и мою одежду, и мою стрижку, и обувь, и сумочку, девчушка, наконец, мне улыбнулась и сказала: «Их никого нет. На работе».
— А разве Нина Александровна не на пенсии?
— Нина Алексанна? — девочка заперла свою дверь ключом на длинной веревке и повесила его себе на шею, аккуратно заправив под куртку. — Нина Алексанна умерла уже. Теперь тут другие живут, молодые, Валя и Женя.
Оставалось загадкой, какого они пола, эти Валя и Женя, но я не стала спрашивать. Я только поинтересовалась: «Родственники?»