Тайна моего отражения
Шрифт:
Стук в дверь застал меня врасплох. Узнав голос Джонатана, я поплелась открывать. Окинув взглядом мои щеки в черных потеках, мой покрасневший сопливый нос и распухшие губы, он лишь склонил голову набок.
– Могу попозже зайти, если хочешь.
Какая деликатность, черт побери! Он полагает, что я предпочитаю побыть в одиночестве, чтобы подольше пострадать и помучиться, и не хочет мешать осуществлению моего демократического права сходить с ума от тоски!
– Я когда-нибудь сдохну от твоей британской вежливости! – заорала я. – Когда человеку плохо, ему надо помогать, а не спрашивать, не хочет ли он, чтобы ему было еще хуже!
– А у тебя истерика? – спокойно осведомился Джонатан, отодвинул меня плечом и прошел в комнату. – Не видел, – сообщил он, расположившись на стуле. – Не довелось.
– Ну и иди к чертовой матери, не смотри! Побереги свои нервы. Не возмущай свое британское спокойствие!
– Раздевайся.
Я подумала: ослышалась.
– Что?… – стихла я.
– Раздевайся.
– Зачем это? – насупилась я. Слезы мгновенно высохли на моих щеках.
– Я тебе сделаю массаж. Это улучшит твое физическое и моральное состояние.
– Да, но я…
– Раздевайся.
Мне не хотелось показывать ему, что я так быстро сменила гнев на милость и вообще, что массаж, да еще руками Джонатана, мне был бы очень кстати. Я демонстративно достала свою косметичку и стала вытирать потеки туши. Когда я обернулась, Джонатана не было в комнате. Пока я пыталась сообразить, куда он мог подеваться, Джонатан вышел из ванной, вытирая руки, и, аккуратно подворачивая рукава рубашки, спросил удивленно:
– Ты еще не готова?
Он подошел ко мне, ловко выпростал меня из черного длинного пиджака, расстегнул мои черные джинсы и спустил их до полу:
– Ну, давай, шагни.
Я выбралась из штанин. Ему осталось только избавить меня от шелковой кремовой рубашки, что он и сделал с молниеносной быстротой.
– Ложись на живот, – деловито распорядился он. – Нет, постой!
Он протянул ко мне руки. Я подумала было, что он хочет обнять меня. Но я ошиблась. Он просто расстегнул застежку лифчика, снял бретельки с моих плеч и отошел:
– Теперь ложись.
Я растянулась на широкой кровати, чувствуя, что мышцы мои одеревенели от напряжения. Джонатан встал надо мной на колени так, что мои бедра приходились между его колен, и положил горячие руки мне на плечи, помедлил и осторожно, но крепко прихватив в щепоть мою кожу, стал ее переминать и перекатывать в руках.
Первое же его прикосновение меня обожгло. Такой резвости от своего тела я не ожидала и была просто ошарашена тем бешеным водоворотом, который закрутился внизу моего живота, расплескивая кипящие волны желания. Я застонала.
– Больно? – наклонился ко мне Джонатан.
– Н-нет… То есть да… Немного, – соврала я.
Он слегка ослабил хватку, и теперь его пальцы нежно вытанцовывали точечные па вдоль моего позвоночника. Наверное, это был китайский массаж. Точки, словно клавиши, отзывались неслышным звуком, каждая своей нотой, своим голосом; некоторые перекликались с другими, будто а капелла вступали все новые и новые голоса, не сливаясь в один, но порождая невероятный гармоничный ансамбль… Тело мое жило какой-то своей, неведомой и неподвластной мне жизнью, оно говорило с Джонатаном, оно ему подчинялось, как дирижеру, оно к нему
Острое и неуемное желание, охватившее меня поначалу, утихло, превратилось в томное наслаждение, сладостную негу, которая расслабляла и кружила голову. Казалось, что я сплю и легкое эротическое сновидение овевает сознание и тело…
Руки его теперь оглаживали мою спину, и я уже не знала, массаж ли это, похожий на ласку, или ласка под видом массажа… Мне хотелось обернуться и встретить его взгляд, уловить его выражение… Но я, конечно, не решилась. Я тихо лежала, уткнувшись носом в подушку, предоставив мое тело в распоряжение его рук.
Вдруг он ловко завернул резинку моих белых трусиков и стал растирать мои бока чуть пониже поясницы, прихватывая верх ягодиц. И снова все вскипело внутри меня, захлестнуло с головой, я едва переводила дыхание, боясь показать, как возбуждает меня его прикосновение, – тогда как он, насколько я могла ощущать спиной, был абсолютно невозмутим и совершенно спокоен. Я представила себе его светлые глаза и ясно увидела в них легкую насмешку, как и в прошлый раз в ванной, незлую иронию человека, который понимает, что со мной происходит, и немножко забавляется как зритель, но вовсе не как участник моей неразделенной страсти…
Нет, нет, я ошиблась, то есть я не ошиблась, но только в первый раз, а не во второй. О черт, я запуталась, но без разницы, главное – я уверена, он голубой! Не может быть, чтобы нормальный мужчина до такой степени не реагировал на женщину! Да еще на какую женщину – на меня! Пусть он меня даже не любит, но должен же он, как нормальный мужчина, возбудиться при виде красивого обнаженного женского тела! Ну, почти обнаженного, лоскутковые трусики не в счет, и вообще это даже еще соблазнительнее, или он ничего не понимает! Нет, то есть да, он, конечно, голубой, он любит мальчиков, поэтому ему смешно мое желание, и он просто дразнит меня!
– Все, хватит!!!
Я вскочила с кровати как ошпаренная. Ухватив свою одежду, я бросилась в ванную и стала нервно одеваться, путаясь в штанинах джинсов. У меня от злости дрожали руки. Взял бы и сказал честно: «Я, Оля, предпочитаю мужскую любовь, так что ты имей в виду…» А он дразнит меня, издевается надо мной! Льстит ему, видите ли, что он способен меня волновать!.. Мерзавец! Негодяй!
Хотя… Если вдуматься, я никогда не замечала никаких признаков гомосексуальной ориентации с его стороны. Все же сексуальный интерес – хоть к кому, хоть к корове на лугу, – а выдает себя. Взгляд становится заинтересованно-оценивающий и задерживается на интересующем объекте дольше, чем нужно… Но я такого взгляда в сторону особей мужского пола у Джонатана никогда не видела. Не похоже что-то… Так что же, мне остается признать, что он просто не хочет меня? Что я его не возбуждаю?
Нет, увольте! Можете меня считать самонадеянной дурой, но такого я представить себе не могу.
Тогда он импотент. Вот-вот, именно! Импотент! А что, бывает и так, что смолоду!.. Я об этом читала. И тогда все понятно: он, конечно, и рад бы в рай, да грехи не пускают. Поэтому он боится проявить какие бы то ни было признаки своей сексуальной заинтересованности: он знает, что ничего не получится. Тогда объясняется, почему он так нежен со мной и почему я практически убеждена, чувствую, что он меня любит: он и на самом деле любит, только по техническим причинам эта любовь платоническая…