Тайна моя святая
Шрифт:
– Давай попробуем?
Быстро обернувшись, и убедившись, что на улице – такая же беспросветная тьма и тишина, что окна во всех домах давно потушены, они снова обнялись.
Настя не очень понимала, чего от неё требуется, поэтому передала инициативу мальчику. Некоторое время она позволяла себя целовать “по-новому”, но этот вариант ей совсем не понравился! Показалось, что в таком виде поцелуя есть что-то пошлое, вульгарное, убивающее всю остроту момента.
– Ну, как? – спросил Коля.
– Мне… не очень, – призналась Настя. – Давай как раньше.
Он не стал спорить. И они ещё долго обнимались и целовались. Все было нежно, трепетно и без лишних вольностей
В тот вечер Настя поняла, что влюбилась окончательно, и что с этого дня у неё появился мальчик.
Спустя три лета Коля добился от неё полной взаимности.
Глава 6. 1996. 0сень.
Беда
– Ты знаешь, что Коля попал в больницу? – дядя Витя сидел на маленькой кухне в квартире Насти.
Они недавно с тётей Олей вернулись на Урал, и привезли с Крыма свежие новости.
Настя, только что переодевшаяся после школы, с удивлением замерла у входа в кухню.
– Нет. Что случилось?
– Тебе подружки ничего не написали?
Настя отрицательно мотнула головой. Где-то внутри нарастала тревога, так как глаза дяди были тревожны и не улыбчивы.
– Его в Москву увезли. Всё очень серьезно.
– В Москву? – эхом повторила Настя.
Мир завертелся сразу с головокружительной скоростью. Она знала, что Москва от Крыма – очень далеко, что она – столица Родины. Но почему – в Москву? Почему не в крымские больницы? Даже не в негласную столицу Крыма – Симферополь? Что такое случилось с Колей, что его понадобилось отправлять в главный город страны?
Ощущение надвигающейся катастрофы усиливалось. Настя рухнула на табурет, и огромными, умоляющими глазами взглянула на дядю:
– Что с ним?
Дядя назвал болезнь. Слово было совершенно незнакомое, непривычное слуху, но для Насти оно прозвучало, как настоящий приговор.
– Я не понимаю, – жалобно произнесла она.
– Он пришел ко мне зубы лечить. Я ему один зуб удалил, и заметил, что кровотечение не останавливается. Три дня остановить не могли. Я его на обследование отправил… Его почти сразу же в Москву отправили.
Огромные Настины глазищи продолжали сверлить дядю. Сразу же в Москву? Мальчика из небольшого Крымского села? Да что же с ним такое, если потребовалась срочная госпитализация в столицу? Разве так бывает?
Дядя Витя пустился в долгие пространные рассуждения по поводу случившегося, но Настя почти не слышала его.
У нее звенело в ушах от закладывающей уши тишины. Неужели её Коля может… умереть?
Она никогда не сталкивалась со смертью. Когда умирали родственники, Настю на похороны не брали. Она боялась смерти, как неотвратимого ужаса.
В жизни ей всегда хотелось сбежать куда-нибудь подальше, если только она видела похоронную процессию. Она ненавидела всем сердцем похоронную музыку, которую довольно часто на улицах исполнял духовой оркестр.. Тогда она убегала в другую комнату, закрывалась там, включала телевизор на полную громкость, лишь бы не слышать надрывных, рвущих сердце звуков, напоминающих, что в чью-то жизнь пришла непоправимая боль утраты.
“Нет, только не Коля!” – шептала она в отчаянии, закрывшись в своей комнате.
– Настя, ты в баню с нами пойдешь? – поинтересовалась мама, заглядывая в двери комнаты.
Вопрос был дежурный и лишний. Дома все знали,что в субботу, когда все идут в баню, Настя останется дома, чтобы писать свои повести. Это был для нее тот вечер, когда она была предоставлена самой себе. Покушаться на свободу и независимость Насти вечером в субботу было нельзя.
– Нет, я останусь дома, – буркнула Настя.
Мама не спорила.
Молитва
Тихо тикали заводные часы на подоконнике.
Настя лежала на своей постели у окна. Её трясло и лихорадило от кошмарных, липких мыслей и осознания собственной вины.
Ей казалось, что это она накликала на Колю, здорового и веселого мальчика беду. Дядя ей пытался объяснить, что болезнь, подкравшись к Коле, не заразная, а связана с генетикой, но Настя не понимала.
“Хочу шо бы ты сдох!” – произнесенная четыре года назад злая фраза била ей в уши барабанной дробью.
“Нет, я не хотела, не хотела никогда, чтобы Коля умирал!” – шептала она.
Её трясло, слезы закипали в глазах, и она не знала, как их остановить.
Может, она зря не пошла с семьей в баню. Дело в том, что те ходили к маминому брату. Вместе с ним жила вторая Настина бабушка. Она была глубоко верующей, и ее маленькая комнатка с большим иконостасом, всегда пахла ладаном и восковыми свечами.
Настя была крещеная, не верила в Бога, так как точно знала, что его придумали попы, чтобы забивать людям головы. Крестилась она потому, что однажды этого захотела бабушка, и специально приглашала в дом батюшку, чтобы тот окрестил и детвору, и всех некрещеных родственников. Крещение состоялось давно, и Настя считала этот момент постыдным фактом своей пионерской биографии.
Чтобы как-то выразить протест, она отчаянно спорила с бабушкой о том, что никакого Бога нет. Та сердилась на неё:
– Если не знаешь ничего, то и не говори!
– Почему я не должна говорить? Нет никаких доказательств, что Бог – есть, его никто не видел! – парировала Настя.
Впрочем, они никогда не ссорились. Настя была любимой внучкой, и бабушка умела прощать ей детский атеизм.
И всё же кое-что про Бога Настя знала из Библии. Дело в том, что Настя обожала читать. Когда читать было нечего, хватала все то, что под руку попадется. Именно поэтому она прочла и Библию. Не из религиозных побуждений, просто как набор занятных, и, несомненно, выдуманных историй в жизни в далеком прошлом.