Тайна Нилии
Шрифт:
«Умереть можно всегда, когда захочешь!» — подумала она.
Вдруг раздались два страшных взрыва.
Земля затряслась, и Нилия упала в русло реки. Потом она поднялась и, шатаясь, пошла вперед. В двух шагах от нее лежало тело человека. Это был Жак. Одним прыжком бросилась она к нему, в воду, схватила и вытащила на берег.
— Дорогой! Очнись! Я не могу жить без тебя! Я не буду мешать тебе, но хочу видеть тебя, слышать твой голос!
Молодой человек пошевелился. Его голова лежала на коленях Нилии; когда он открыл глаза, на него смотрели кроткие,
В лагере Робера царило оживление. Египтяне испускали радостные восклицания. Солдаты торжествовали. Две английские башни пали, начало было удачно. Оретт, Робер и Лотия были печальны и задумчивы. Этот триумф дорого им обошелся. Жак и Нилия — эти самоотверженные сердца погибли, заплатив жизнью за успех предприятия. Вернулись только двое египтян. Когда их спросили о судьбе спутников, они спокойно отвечали: наверное, они в раю Магомета и счастливы.
Бедный Жак! Бедная Нилия!
Вдруг толпа заволновалась, зашумела. Из рядов солдат появился Жак, поддерживаемый Нилией. Все бросились к ним.
Раздались поздравления, восклицания. Жак был мокр, и его сейчас же увели переодеваться.
— Ну, наша победа дешево куплена, — произнес Робер, — надо известить о ней другие корпуса армии!
Арман кивнул головой.
— Понимаю! Ты хочешь зажечь костры. Так поступают дикари в подобных случаях.
— У меня есть усовершенствованный прием! — возразил Робер. — Ведь я служил в Париже, на фабрике оптических инструментов! Следуй за мной и увидишь!
Журналист последовал за Робером. После утомительного восхождения оба взобрались на узкую площадку, возвышавшуюся на несколько метров. Несколько египетских солдат сидели вокруг чего-то, в виде печи, сделанной из камней, в которой горело сухое дерево.
— Я организовал специальный корпус сигналистов, — сказал Робер, — как это делается в европейских армиях!
— Я слушаю тебя, кузен, и все более удивляюсь. Ты переменился неузнаваемо, из гусеницы сделался бабочкой.
— Не совсем бабочкой. Бабочка беззаботно порхает с цветка на цветок. Тогда как мои глаза устремлены на мою звезду.
— Лотию, я знаю! Ну, объясни же мне твой телеграф!
— Ты слышал, вероятно, что труды инженера Веллье, который изобрел фороскоп, дали возможность утилизировать фонарь для оптических целей? Представь себе шестигранный фонарь! Пять сторон непрозрачны, шестая сторона снабжена кружком, заграждающим стекло. Если зажечь фонарь, то яркий сноп лучей проходит через диск и освещает далекое пространство.
Внутри фонаря сильный электрический фокус.
Можно с помощью переменных токов погасить или зажечь свет. Используя красное стекло можно менять красные и белые огни. Первые представляют собой промежутки между буквами, а…
Арман разразился хохотом.
— Прости меня, но я не вижу здесь самого главного…
— Чего?
— Фонаря!
Робер пожал плечами.
— Ты ошибаешься, Арман, у меня есть аппарат, отлично заменяющий фонарь.
— Где же?
— Эта печь, закрытая со всех сторон, кроме той, которая выходит на юг. Мы маскируем огонь пальмовой циновкой и достигаем тех же результатов, как при электричестве.
Робер тихо сказал что-то одному из сигналистов. Солдаты подбросили дров в печь.
Двое из них держали в руках циновку, сплетенную из волокон пальмы.
— Готово! — скомандовал Робер.
Циновка закачалась, опускаясь и подымаясь.
В темноте ночи засиял огонь, появлявшийся и исчезавший сообразно движению циновки.
Пост, куда передана была депеша, сейчас же повторил ее, чтоб избежать ошибки.
— Что они говорят? — спросил журналист.
— Вот что: ночью взорваны две английские башни, убито сто человек английских солдат, у нас погибло четверо.
— Браво! Совсем официальная депеша.
— Есть разница! — серьезно возразил Робер. — Мы не обманываем, я не соглашусь обманывать людей, которые мне доверяют!
В это время англичане, пораженные разрушением башен, поспешили к Берберу, где стояла вся армия. Они бросили пушки, багаж, даже ящик с секретной корреспонденцией на произвол судьбы.
На другой день Робер двинул свою армию вперед, не встречая сопротивления, а вечером с торжеством показывал шифр для расшифрования депеш, прочесть было уже нетрудно.
Кампания открылась при самых благоприятных условиях.
Глава IV
ЗАПАДНЯ
Лорд Бигген был мрачен. Он заперся у себя и не велел никого пускать. Его гнев был безграничен, когда он узнал об отступлении гарнизона, оставившего на произвол судьбы секретную корреспонденцию и деньги. Мятежники прочтут бумаги, узнают, что Англия делает отчаянные усилия, чтобы мобилизовать свою армию и послать триста тысяч сипаев в Египет. Проклятие!
Проклятые французы! Лорд метался по своей комнате, словно зверь в клетке. Он, английский генерал, должен был отступить перед этим сбродом под командой француза. Если Египет освободится от власти Англии, индусы, австралийцы, канадцы сейчас же потребуют автономии. Нужно во что бы то ни стало подавить восстание. Лорду Биггену вспомнились слова «великого старца» Гладстона:
«Берегитесь распространять ваше владычество без меры, — говорил он. — Стараясь утвердить свой авторитет, вы увеличиваете число наших врагов. Одно поражение может уничтожить все наше величие!»
Грустные мысли лорда были прерваны самым неожиданным образом. В окно влетел камень, и нижнее стекло разбилось вдребезги.
— Что это значит?
Лорд Бигген подбежал к окну и увидел доктора Кауфмана.
Немец дружески поздоровался с ним и крикнул:
— Я употребил насилие, чтоб повидать вас. Позвольте мне войти и переговорить с вами!
Генерал наклонился через окно и приказал часовому пропустить доктора.
Через минуту доктор вошел в комнату, где находился генерал, и без всяких предисловий сказал: