Тайна оборотня Савелия
Шрифт:
Он тоже подготовился и сейчас надевал светло-серый костюм, который по традиции, сложившейся много лет назад, надевал на прощальный ужин с девушкой. Каждый раз, надевая его, он радовался, что за эти годы сумел сохранить прежнюю фигуру и ему не приходится изменять этой традиции.
– Да, уже почти не застёгивается на животе, придётся или худеть, или покупать новый костюм в следующий раз, – сказал он сам себе, а потом хихикнул и добавил: – Или жениться, в конце концов.
Он подошёл к сейфу, достал из него маленькую бархатную коробочку и открыл. На него изумрудными глазками смотрела
Но он считал, что так легче разорвать отношения и ему, и им. Пусть они лучше его проклинают, чем питают ложные надежды и иллюзии. Коробочка опустилась в карман и немного его оттопырила. Последний штрих – любимый одеколон. Пора. Он спустился вниз и сел в автомобиль, сказав водителю, куда ехать.
К ресторану он прибыл раньше почти на полчаса, заехав по пути за новомодной коробочкой с цветами, и теперь сидел за отдельным столиком за резной ширмой и выбирал блюда. Честно говоря, есть не очень хотелось, поэтому он не стал морочить себе голову и рестораторам, а заказал цезаря с креветками и кофе. Вкусы Светланы он уже изучил и тоже сразу заказал ей форель с овощами и бутылку сухого белого вина.
Теперь он сидел, немного волнуясь, потому что Светлана и в самом деле была хорошей женщиной. Ей всего тридцать пять лет: красивая, весёлая, прекрасная любовница. Но он понимал, что она с ним теряет время, что ей и в самом деле нужна семья и дети, поэтому решил, что пора отбросить свой эгоизм и отпустить её, пусть даже она этого сейчас не хочет и не оценит.
Она шла по полупустому залу в длинном изумрудном платье, подчеркивающем её потрясающую фигуру, с распущенными длинными светлыми волосами и на высоких каблуках. Улыбка озаряла её лицо, и Евгений откровенно любовался ею и тоже улыбался. Даже в какой-то момент мелькнула мысль, что, может, ещё год-другой повстречаться с ней, но потом сам себе сказал мысленно решительное «нет» и поцеловал её в щёку, когда она подошла.
Он отодвинул её стул и помог сесть.
– Ты ослепительна, дорогая, – сделал он комплимент.
– Спасибо, ты тоже. Никогда не видела у тебя этот костюм – очень элегантный, – ответила она.
– Спасибо, – сказал он, не вдаваясь в объяснения.
Им принесли заказанные блюда, и пошёл лёгкий разговор под вино и закуски. Они немного потанцевали, он проводил её к столику, и Светлана поняла, что сейчас будет то, ради чего, собственно, они и пришли, – кульминация.
Евгений Семёнович молча достал коробочку и положил её на стол между ними.
– Дорогая Светлана, я долго думал и не решался, но сегодня тот самый день, когда надо поставить все точки над i. Это тебе, дорогая.
Она взяла коробочку и с предвкушением открыла её. Почти каждая женщина, открывая коробку, увидев её содержимое, реагировала одинаково – застывала с улыбкой на лице, а потом сдержанно благодарила и, пытаясь не уронить собственного достоинства, просила застегнуть подарок на шее. Только одна швырнула её ему в лицо и
Светлана знала себе цену, поэтому отреагировала сдержанно, но её побледневшее лицо выдавало настоящие эмоции.
– Это тебе на память обо мне, – сказал я.
– Я поняла, не дура. Ты давно решил? – поинтересовалась она.
– Нет, на этой неделе.
– Надоела? – почти равнодушно спросила она.
– Нет, я всегда был с тобой искренним и желал тебе счастья.
– Не с тобой?
– Не со мной.
Она ничего не стала выяснять, просто попросила застегнуть кулон на шее и ушла, сказав, чтобы её вещи он прислал с водителем.
«Вот и всё, теперь у меня началась новая жизнь», – подумал он, расплатился и ушёл, оставив на столе коробку с нежными мелкими розовыми розами, которые так и не успел подарить Светлане.
***
Давно мы с мамой так хорошо не отдыхали. Накупались, наелись ухи, даже выспались, пока мужчины плавали на остров и осматривали там заросли на предмет будущих рыбалок. Вернулись домой уже под вечер, уставшие, но довольные и сытые, потому что пришлось доедать и уху, и жаренную рыбу, пока не остыла. Несколько рыбин нам сосед отдал, чтобы мы заморозили, остальные забрал себе. Сказал, как только засолит и высушит, позовёт к себе на пиво.
Савелий только был какой-то хмурый и без настроения. Когда я у него спросила, что случилось, то он что-то буркнул себе под нос и ушёл во двор. Я его нашла на скамейке перед домом. Он сидел и о чём-то думал.
– Так не пойдёт. Давай рассказывай, что происходит, – решительно спросила я и села рядом с ним. – Ты из-за Витальевича расстроился? Что он не отдал тебе карпа?
– Карпа? Какого ещё карпа?
– Зеркального… – нахмурилась я и догадалась. – Из-за тех мужиков, что ли?
Он кивнул.
– Оборотни они, – пробормотал он тихо, чтобы мама не услышала.
Я опешила и вытаращила на него глаза.
– Оборотни? Как ты, куницы? Ты уверен?
Он нахмурился и опять кивнул.
– Уходить мне надо от вас. Не хочу, чтобы у вас были неприятности, – прошептал он.
– Но ведь ты никому ничего плохого не сделал? Почему тебе надо уходить? Куда? – не понимала я.
Савелий тяжело вздохнул и посмотрел на меня своими чёрными глазами, которые в сумерках немного светились красными всполохами.
– Если это территория их семьи, то они не потерпят на ней чужака. Ты – человек, тебе трудно понять, как устроена наша жизнь, но, поверь, так будет лучше для всех.
– Ну куда ты пойдёшь на ночь глядя? Маршрутки уже не ходят, я тебя даже в гостиницу не смогу поселить, потому что она далеко от нас. Не в лесу же ты будешь спать.
– Почему? В лесу безопаснее.
– Нет! – тут же ответила я. – Никуда ты не пойдёшь! Будут ломиться, я полицию вызову. Всё, иди мыться и спать, я пока закрою на ключ калитку и дом. Завтра Сергей Николаевич с работой для тебя определится и уедешь, а сегодня – даже слушать ничего не хочу! – громким шёпотом выговаривала я и толкала его к крыльцу.