Тайна оборотня Савелия

Смолянская Нина

– И я тоже, но ты молодец, в этот раз почти меня догнала, – хихикнула она.

– Ага, всего-то метров на сто отстала, – ответила я и села рядом с ней. – Куда уж мне до тебя, спортсменки.

– Бывшей, заметь. Хотя руки помнят, – усмехнулась она. – Ну что, пошли посмотрим, что здесь к чему?

Остров был небольшой и только с одного края заросший кустами и камышом, где облюбовали себе места рыбаки. Другая же сторона, на которой мы сейчас сидели, представляла собой пологий галечный пляж. Берег с лодочной станцией был хорошо виден, и два полицейских, которые осматривали лодки, нас заметили и что-то прокричали,

размахивая руками.

– О, увидели. Не удивлюсь, что сюда нельзя было плавать, хотя нас никто не предупредил, – я им тоже помахала рукой и продолжила осмотр. – Игорь сказал, что он не видел, что происходило на острове, из-за темноты, но, думаю, что, скорее всего, они причалили с той стороны, там глубже и лодку есть где привязать, – поделилась я с мамой.

Она тоже всё осмотрела и согласилась со мной. Мы прошли вдоль берега и остановились у ивы.

– А что с другой стороны? Давай там посмотрим? – сказала мама, ничего не обнаружив на ветках и земле.

Мы с ней прошли дальше, только на этот раз пришлось продираться сквозь заросли кустарника по глинистому берегу почти по пояс в воде. Мама ворчала, что зря мы полезли чёрт знает куда и зачем, но шла первая, упрямо раздвигая ветки. Отодвинув очередную ветку, я вдруг заметила под ней плавающий на поверхности воды белый пластиковый стаканчик. Аккуратно, двумя пальцами, помня про отпечатки, взяла его в руки и посмотрела на надпись. «База “Спартак” – всё для отдыха и спорта».

– Мам, смотри, – показала я ей.

– Думаешь, это их добро?

– Не знаю, но он ещё не запачкался, свежий. Полиция не заметила, наверно, когда осматривала. Давай будем выбираться из воды.

Не успели мы выйти на берег, как услышали звук моторной лодки и голос в громкоговорителе:

– Это полиция. Граждане, прошу оставаться на своих местах.

Мы остановились и подождали, пока лодка уткнётся носом в берег, а двое полицейских привяжут её за деревянный колышек и подойдут к нам.

Они нам представились и предъявили удостоверения, а затем спросили, что мы делаем на острове. Мы объяснили, что купаемся, на что они внимательно оглядели наши фигуры в купальниках, и лейтенант строго спросил, что за стакан у меня в руке. Пришлось сказать, что выловила мусор, пока брели по берегу. Стакан у меня отобрали, положили в полиэтиленовый мешочек и предложили отвезти обратно на лодке. Мы с мамой сразу согласились, и с помощью мужчин забрались внутрь. Лейтенант завёл мотор и через несколько минут нас уже допрашивал другой лейтенант, который, услышав нашу фамилию, сразу проводил нас в домик при лодочной станции.

Долго нас там не задержали, и уже через пятнадцать минут мы были в беседке, в которой генерал как раз разговаривал с кем-то по телефону.

– Всё… понял… спасибо, Алексеевич. До связи, – генерал отключил телефон и положил его на стол. – Вовремя вы пришли. Машина, которая нас интересует, сегодня около четырёх часов утра ехала по объездной, остановилась около заброшенного механического завода и простояла там почти два часа, а потом вернулась обратно, на базу.

Я немного расстроилась, потому что надеялась, что база «Спартак» всё же имеет отношение к похитителям, хотя и не знала, где она находится.

– Но самое интересное: знаете, кому принадлежит эта машина?

– Марку? – ответила я очевидное.

–

А вот и нет, дорогая моя Оленька. Она зарегистрирована на юрлицо – спортивную базу «Спартак».

– Так я и знала! – воскликнула я, обрадовавшись, что улика, найденная мной, всё же пригодилась.

Василий Витальевич удивлённо посмотрел на меня, и мы с мамой рассказали о результатах нашего заплыва. Он сначала поругал нас за самоуправство в таком важном деле, как расследование похищения человека, а потом похвалил за внимательность и сообразительность.

Одевшись, мы решили, что больше нельзя терять время, и пошли к машине. По дороге встретили Ларису Михайловну, которая уже освободилась и шла к нам, и рассказали ей, что у нас есть небольшая зацепка и её надо проверить.

– Я сейчас поеду и заберу пару парней, а вы посидите здесь и подождёте, – с деловым видом сказал генерал и сел в машину.

– Я с вами, – тоном, не терпящим возражений, сказала я и села на переднее пассажирское сиденье.

Мама с администраторшей переглянулись и тут же открыли задние двери с двух сторон автомобиля.

– Трогай, Витальевич, и не думай, что ты один тут такой умный, смелый и умелый. Мы тебя не бросим, даже не надейся! – решительно сказала Лариса Михайловна и закрыла за собой дверь.

Старый генерал не сразу нашёлся, что ей ответить на это, а потом начал кричать и возмущаться, что ему только неуравновешенных баб не хватало, и даже попытался их высадить.

На что она спокойно ответила:

– Во-первых, не баб, а женщин, а во-вторых, это что за дискриминация по гендерному признаку, генерал? Если поедем, значит, все в месте, это не обсуждается! Вызывай туда подмогу или сразу ОМОН, но мы поедем вместе. Всё, хватит болтать, время не ждёт, – строго сказала она.

Василий Витальевич тихо выругался и выехал за ворота, набирая скорость.

***

– Евгенией Семенович, может, вы скажете, что это за место? – спросил Назар, когда снял шлем и подошёл к своему шефу, который стоял у полуразрушенного здания, зиявшего пустыми окнами.

Он некоторое время не реагировал на вопрос помощника, как будто задумался о чём-то и не услышал, но потом всё же ответил:

– Было дело, когда-то меня здесь оставили умирать.

Теперь молчал Назар, ошарашенный признанием альфы. Евгений Семёнович прошёл вдоль стены и завернул за угол. Там по всей стене было несколько отверстий в ряд на уровне примерно тридцати сантиметров от земли.

– Это подвал. Меня там держали.

– Но здесь никого нет. След волков есть, но слабый. Если они и были здесь, то более десяти часов назад, – с деловым видом рассказывал Назар, принюхиваясь и высматривая следы. – Больше ничего сказать не могу.

– Идём, – шеф быстрым шагом пошёл к входу в здание и спустился по лестнице в подвальное помещение, включил фонарик и пошёл на резкий запах крови, который здесь особенно ощущался и шёл шлейфом из помещения впереди.

Сырой воздух подвальной комнаты был пропитан множеством отвратительных запахов: старого перегнившего мусора, крысиного помёта и плесени на стенах. Но самым невыносимым для него был запах крови, которая забрызгала разваленный стул и стол. Они стояли посередине комнаты. Земляной пол под стулом тоже был пропитан кровью.