Тайна оборотня Савелия
Шрифт:
Он шёл впереди нас и сам открыл дверь в палату Савелия. Мы чуть не врезались в спину врача, потому что он застыл на пороге с круглыми глазами и открытым ртом. Его выздоравливающий пациент, которого он только что нам расхваливал, сидел в одних трусах на кровати и раскручивал последнюю повязку на ноге. Всё его тело было замазано зелёнкой, запёкшаяся кровь в ранах чернела по всему телу, там же, как ёжики, торчали белые нитки швов. Возле кровати весь пол был завален окровавленными бинтами.
Молодой врач от возмущения ничего не мог сказать, только открывал и закрывал рот, Зато Велена, увидев
Мы оставили их наедине, объяснив врачу, что они с матерью не виделись много лет, и вышли из палаты. Он порывался сделать перевязку, но мы его уговорили дать им хотя бы полчаса.
– Вы не переживайте, ничего с ним не случится. Может, я не медик, но глаза у меня хорошо видят, и никаких кровотечений у этого здоровяка я не заметила, – сказала ему мама, под руку уводя его от дверей палаты.
Мы с ней вышли на крыльцо и сели на скамейку.
– Да-а-а, дела… – сказала я.
– Дела… – поддержала меня мама. – Чувствую, что сейчас нам придётся в район ехать, чтобы всё семейство воссоединилось.
– А сколько километров до него?
– Шестьдесят.
– Так что тут ехать? Витальевич нас отвезёт, раз уж приехал. К обеду будем дома. Там бабуля и пироги, и борщ, и картошку…
– Знаю, – мама пристально посмотрела на меня, – а вдруг тот мужчина умер? Представляешь?
Я заморгала и закрыла рот.
– Но он же оборотень…
– И что? Они не бессмертные, дорогая.
Мама опустила голову и задумалась. Потом достала телефон и начала что-то искать в интернете.
– Чтобы не гадать, надо просто позвонить туда и всё узнать, – пробормотала она, нажав на номер телефона реанимации, который нашла на сайте.
Трубку взяли не с первого раза, но, в конце концов, ей ответили. А когда она хотела узнать про состояние вчерашнего пациента, у неё сразу спросили, кем она ему приходится.
– Знакомая… – растерялась мама.
– Информацию о состоянии больных даём только близким родственникам, – ответили ей и бросили трубку.
Мама тихонько выругалась и посмотрела на меня.
– Это что за хрень?
Я пожала плечами:
– Врачебная тайна, наверно. Но ведь они не сказали, что он умер, значит, жив.
– Логично, но теперь придётся однозначно ехать, – тяжело вздохнула она и спохватилась. – Так, Савелию же даже выйти отсюда не в чем. Сиди здесь, дождись Велену, а мы с генералом быстренько за одеждой съездим. Надеюсь, у бабули в шкафу ещё остались дедовы вещи.
– Остались, остались. Там одних рубашек штук десять висит, я видела вчера.
Мама убежала, а я прислонилась к спинке скамейки и позволила себе немного расслабиться. Сельская больница стояла в красивом месте, почти на краю села. С одной стороны, за последними домами было поле, с которого уже убрали пшеницу, и золотистые рулоны соломы ровными рядами лежали на нём, ждали свой очереди. С другой стороны – дальше по дороге, начинался сосновый бор, куда я в детстве с ребятнёй бегала за грибами
Весь двор больницы утопал в зелени и цветах, за которыми здесь следила тётя Клава – бессменная уборщица и садовник в одном лице. Сколько ей было лет, я определить не могла, знала только, что в детстве, когда бабуля водила меня сюда зубы лечить или ободранные коленки бинтовать, то она уже была на пенсии. С тех пор она мало изменилась, всё такая же шустрая и живая. Вот и сейчас она подметала дорожку и посматривала на меня.
– Чего ждёшь? Ты же Оля? Аль обозналась? – спросила она.
– Нет, не обознались, тётя Клава. Оля я. Друг у меня здесь лежит.
– Савелий, что ли?
Я кивнула головой и улыбнулась. Деревня есть деревня. Ничего не утаишь. Она подошла ко мне и села рядом на скамейку.
– Хороший парень, не думай, бери, – с деловым видом сказала она. – Я пожила, хороших людей сразу вижу. А что это за молодуха к нему с утра пришла? Неужто жена? Или сестра? Вроде похожи чем-то.
Я закатила глаза и покачала головой. Ну что за народ! Всё надо знать! И ведь если не ответишь, такого придумают и расскажут на всю деревню, что потом вовек не отмоешься…
– Мать это его, – ответила я, а она даже рот открыла от удивления.
– Так ей же лет тридцать пять на вид, не больше…
– Родила рано, – ответила я первое, что пришло в голову.
Зря. Глаза тётки загорелись.
– В пятнадцать, что ли?
Я поняла, что пора уходить, пока ещё чего не ляпнула лишнего. Поэтому встала и зашла внутрь. У стойки регистратуры стояли две медсестры и, как только увидели меня, попросили зайти к врачу. Ничего не понимая, я зашла в его кабинет и села напротив стола.
– Девушка, я позвал вас, чтобы попросить сообщить мне завтра о его состоянии. Просто он собрался уходить сразу после завтрака и сейчас подписал отказ от дальнейшей госпитализации.
– Ого! Шустро он вылечился. А почему я?
– Я хотел попросить вашу маму, но она ушла. И потом, он сказал, что у него нет телефона. Но я не могу просто так отпустить пациента, который ещё вчера лежал чуть живой от ран.
– Хорошо. Я позвоню.
Врач дал мне визитку, и я вышла. Спросила у девушек, где у них буфет, и зашла в небольшую комнату, где стояли три обеденных стола. За одним из них сидел Савелий в белом халате, который у него не сходился на груди и поэтому был застёгнут только на нижние три пуговицы. Рядом сидела счастливая Велена и смотрела на него с любовью. Тарелка с кашей была пуста, чай выпит, но буфетчица несла с раздачи ещё одну порцию и того и другого.
– Ешь, выздоравливай. Я же вижу, что не наелся, – улыбнулась она, поставила новую тарелку и стакан, а пустую посуду унесла.
Савелий, увидев меня, тоже засиял и попросил сесть с ними.
– Без мяса, но тоже не плохо, – пояснил он, откусив сразу полкуска хлеба, который стоял в тарелке на столе.
Я улыбнулась и сказала, что ему идёт белый цвет, а потом спросила, кого он раздел с утра. Он сначала меня не понял, а когда я показала на халат, ответил, что ему доктор сам дал свой халат поносить. Чтобы расправиться с добавкой, ему потребовалось меньше минуты, а потом мы все вместе вышли и уже в палате подождали маму.