Тайна оборотня Савелия

Смолянская Нина

У Евгения Семёновича закружилась голова, и он не смог идти дальше, остановился у стола. Теперь он уже не сомневался, что это его сын. Запах родной крови он бы ни с чем не перепутал, узнал бы из тысяч, поэтому и не мог себе простить, что раньше не проверил самое главное – кровь.

– Я не чувствую запах смерти, шеф. Его избили и куда-то утащили. Видите, борозда от ботинок. Его тащили к выходу, а здесь, – Назар остановился у полусгнившей двери, – его подхватили и понесли.

Они вышли наружу выяснили, что машина банды Марка стояла метрах в ста

от входа в подвал, на дороге, которая вела в лес.

– Садись, Назар, и держись покрепче, дорога здесь ухабистая, можешь и слететь ненароком. Не знаю, куда она ведёт, я в молодости убегал по другой, но всякое может быть.

Глава 18

Наша машина остановилась около старых ржавых ворот, которые заросли травой. Но было видно, что их недавно открывали, потому что трава была примята шинами автомобиля, а замок был сорван и валялся на дороге.

Я потянулась к ручке дверки и хотела её открыть, но генерал меня остановил.

– Ну-ка всем сидеть! – грозно приказал он и посмотрел в зеркало заднего вида на Ларису Михайловну. – К вам это тоже относится.

– Но мы только посмотреть, – возмутилась я.

– Сейчас подъедут ребята, пойдёте «посмотреть» только после них, понятно? Скажите спасибо, что вообще взял вас с собой!

– Спасибо, Василий Витальевич, но дальше мы как-нибудь сами разберёмся. Совершеннолетние, как-никак, – ответила ему администраторша, открыла дверь и вышла наружу.

Василий Витальевич не успел её поймать за руку, и она зашла в открытую настежь калитку. Мы с мамой тоже вышли и осмотрелись. Несколько зданий по обе стороны растрескавшейся и заросшей дороги были пусты и безжизненны. По крайней мере, никаких машин в зоне видимости мы не увидели, в разбитых окнах – никаких движений и звуков.

Генерал догнал Ларису Михайловну, когда та уже заходила в здание, и что-то начал ей выговаривать, перекрыв дорогу. Когда мы подошли, они уже пришли к какому-то консенсусу и зашли вместе внутрь. Мы с мамой тоже вошли и немного прошлись по бетонному полу огромного пустого цеха, где, кроме промышленного мусора, битого стекла под ногами и частично обрушившейся кровли, ничего не было. Иногда пролетали голуби, и шуршали мыши. Генерал с администраторшей зашли в тёмный проём какого-то отгороженного помещения, а мы решили, что здесь ничего интересного нет, и повернули обратно на выход. Идти за ними не хотелось, да и было как-то не по себе.

– Стоять! Работает ОМОН! Руки! – гулким эхом по цеху отразились громкие звуки.

В широкий проём цеха забежали шесть мужчин в полной боевой амуниции и направили на нас автоматы. Я от неожиданности подняла руки вверх и чуть не поскользнулась на стекле. Мама отреагировала спокойнее и встала впереди меня.

– Бандитов лучше бы ловили, – проворчала она, пока двое из них обыскивали нас, отобрав сумочки.

Нам приказали выходить без резких движений и вывели под руки из здания. На улице между корпусов стоял микроавтобус с затемнёнными стёклами и две

полицейские машины с мигалками. К нам сразу подошли полицейские, выпроводили за ворота и приказали сидеть в машине и не высовываться.

– Чёр-те что! – возмущалась мама.

– Ладно хоть не побили и не пристрелили, – побормотала я, – сказали же нам сидеть и не выходить из машины.

Но мама лишь фыркнула и отвернулась.

Из цеха вышел Василий Витальевич с Ларисой Михайловной с двумя бойцами и остановились около машины полиции. Они разговаривали с двумя офицерами и показывали куда-то дальше, на здание дальше по дороге, а потом в сторону леса. Туда же побежали и бойцы ОМОНа.

Я показала маме на одноэтажный склад, который стоял в стороне от нас, за цехом:

– Может, мы тоже туда пойдём? Всё равно все разбежались.

– Сиди уже, пусть мужчины сами проверят, а то действительно попадём под горячую руку…

У неё зазвонил телефон.

– О, бабуля звонит… Да… Привет… – она слушала её, и с каждой минутой брови ползли вверх, а глаза становились всё шире.

Я разволновалась и старалась не думать о плохом, но если сейчас ещё и с бабушкой что-нибудь произойдёт, то это будет совсем «весело». Мама смотрела на меня и молча слушала.

– Ну, что там? – шёпотом спросила я.

– Хорошо, не переживай ты так, сейчас приедем, – ответила она в трубку.

Она отключила телефон, вышла из машины и побежала к генералу, крикнув мне на ходу, чтобы никуда не уходила. Добежав до Василия Витальевича, она стала ему что-то рассказывать. Полицейские тоже подключились, и уже через пять минут мама села к ним в машину, а генерал с Ларисой Михайловной вернулись в его машину, и мы тронулись, поехав за полицейскими машинами.

– Мы сейчас завезём Ларису Михайловну на базу и тоже за ними отправимся, – пояснил мне генерал.

– Куда отправимся? Зачем? Мама убежала, ничего не объяснив, теперь вы не говорите…

– Мы едем к твоей бабушке. Вернее, в больницу, куда отвезли Савелия и ещё одного мужчину, которого нашли с ним.

У меня всё внутри сжалось.

– Он жив? – прошептала я, пытаясь утихомирить сердце, которое выпрыгивало из груди.

– Да жив, жив. Врачи его уже подштопали, крови много потерял. Ничего страшного.

– А кто второй? – у меня немного отлегло от сердца.

– Неизвестно пока, но ему повезло меньше. Он в реанимации. В общем, приедем, там разберёмся.

– Но туда на автобусе почти пять часов ехать. Далеко, – возразила я.

– На машине мы за три часа доедем, напрямик. До темноты уже будешь у бабули, – спокойно ответил он.

Мы свернули на развязке в сторону базы и уже через час выехали на шоссе в сторону села, где жила бабушка Соня. Лариса Михайловна очень сожалела, что не может с нами поехать, но взяла клятвенное обещание с генерала, когда всё выяснится, он приедет и лично ей всё расскажет. Василий Витальевич ей усмехнулся и ответил, что с большим удовольствием приедет пообщаться, и как можно скорее.