Тайна перекрестка 'Трех вдов'
Шрифт:
– Отвечайте...
– Я... Меня затащили туда силой...
– Кто, Мишоннэ?
– Это не так, - прокричал он.
– Нет, это было так... Он хотел меня задушить... Мне кажется, что он сумасшедший...
– Она лжет!.. Это она сошла с ума!.. Кстати, это она, которая...
– Которая что?..
– Не знаю! Которую... Она - змея, которую надо раздавить камнем...
Становилось светлее. На деревьях защебетали птицы.
– Зачем вы взяли револьвер из тайника?..
– Я боялась, что мне устроят ловушку...
– Какую ловушку?.. Погодите!.. Начнем по порядку... Вы только что сказали, что на вас напали и насильно затащили в колодец...
– Она лжет!
– повторил дрожащим от ярости голосом страховой агент:
– Тогда покажите мне место, где на вас напали, - продолжал допытываться Мегрэ.
Эльза огляделась вокруг и указала на крыльцо.
– Это было здесь? И вы не закричали?..
– Я не могла...
– Уж не хотите ли вы сказать, что этот хилый тип пронес вас отсюда и до колодца, то есть прошел метров двести, неся на руках по меньшей мере пятьдесят килограммов?..
– Да, так и было...
– Она лжет!..
– Скажите ему, чтобы он замолчал, - устало произнесла молодая женщина.
– Разве вы не видите, что он сошел с ума?.. И уже давно...
Пришлось еще раз утихомиривать Мишоннэ, готового броситься на Эльзу снова.
Они стояли в саду небольшой группой: Мегрэ, Люка, два инспектора, страховой агент с распухшим лицом и Эльза. Отвечая на вопросы комиссара, она старалась хотя бы немного привести себя в порядок.
Трудно сказать почему, но все происходящее не воспринималось трагически, а выглядело скорее буффонадой.
Может быть, такое ощущение создавал этот тусклый рассвет? Или события потому казались нереальными, что все устали и проголодались?
Ситуация еще более усложнилась, когда на дороге появилась какая-то женщина. Она нерешительно подошла к решетке, открыла ворота парка и, глядя на Мишоннэ, вскрикнула:
– Эмиль!..
Это была его жена. Потрясенная и растерянная, она вынула платок из кармана и разрыдалась:
– Опять ты с этой женщиной!..
Мадам Мишоннэ выглядела, как добропорядочная мамаша-толстушка, которая совершенно не понимает, что происходит вокруг, и находит утешение в слезах.
Мегрэ заметил, как Эльза обвела взглядом окружающих ее людей. Она нервничала, отчего ее красивое, с тонкими чертами лицо вдруг напряглось.
– Так как же вы все-таки очутились в колодце?..
– произнес добродушным тоном комиссар, словно хотел сказать: "Ну хватит! Не стоит больше перед нами ломать комедию".
Эльза это поняла и ухмыльнулась.
– Похоже, нас полностью разоблачили!
– призналась она.
– Сейчас бы поесть, согреться и хоть немного привести себя в порядок... А там посмотрим...
Комедией уже и не пахло. Наоборот, все сразу же стало ясным.
Теперь Эльза чувствовала себя в этой группе людей совсем одинокой, но на ее лице не было и тени смущения. Она с усмешкой посмотрела на плачущую мадам Мишоннэ, на ее жалкого супруга, затем повернулась и бросила взгляд на Мегрэ, как бы говоря:
– Бедняги! Но мы-то с вами к ним не принадлежим, правда?.. У нас скоро будет о чем поговорить... Ваша взяла!.. Но признайтесь, я умело играла свою роль!..
Она никого не боялась и не стеснялась, в ее поведении уже не было намека на притворство.
Словом, это была настоящая Эльза, которая сама же осознавала, что ее игра кончилась.
– Пойдемте со мной!
– позвал ее Мегрэ.
– Ты, Люка, займись страховым агентом... Его жена может возвращаться домой или пусть, если желает, остается здесь...
– Входите! Вы меня нисколько не смущаете!..
Спальня на втором этаже ничуть не изменилась: тот же черный диван, знакомый устоявшийся запах духов, тайник за акварелью. Да и женщина была та лее.
– Карла-то хорошо стерегут?
– кивнула Эльза в сторону комнаты раненого.
– Он ведь бывает еще более бешеным, чем Мишоннэ!.. Вы можете курить здесь свою трубку...
Она налила в таз воды, спокойно сняла платье и осталась в одной комбинации, вовсе не стесняясь комиссара и не пытаясь его соблазнить.
Мегрэ вспомнил свой первый визит в этот дом. Тогда Эльза казалась загадочной, роковой женщиной. Она старалась быть похожей на кинозвезду и умело создавала вокруг себя атмосферу, в которой любой мужчина мог бы потерять голову.
Неужели она была настолько испорченной и намеренно лгала Мегрэ, рассказывая о родительском замке, о няньках и гувернантках, о строгом отце?
Теперь у комиссара не осталось никаких сомнений! Один красноречивый жест Эльзы объяснял больше, чем все слова: то, как она сняла с себя платье, как рассматривала себя в зеркале, прежде чем умыться.
Перед комиссаром была простая вульгарная девица, пышущая здоровьем и немало повидавшая в жизни.
– Признайтесь, вы мне поверили!
– Ненадолго!..
Она вытерла лицо концом махрового полотенца.
– Не хвастайтесь... Еще вчера, когда у меня чуть обнажилась грудь, у вас пересохло в горле, а на лбу выступил пот, и вы выглядели таким добрым толстяком... Теперь-то, конечно, вас уже ничто не соблазнит... И все же я вовсе недурна...
Эльза выпятила грудь, явно любуясь своим гибким, едва прикрытым телом.
– Кстати, как вы обо всем догадались? В чем была моя ошибка?
– Вы совершили их несколько...
– Каких?
– Например, вы слишком много рассказывали о замке и парке... Когда кто-нибудь действительно живет в замке, то называет его чаще домом или имением...
Эльза раздвинула занавеску и рассматривала висевшие на вешалке платья, не зная, какое из них выбрать.
– Вы, конечно, повезете меня в Париж!.. Там ведь будут фотографы!.. Как вы думаете, это зеленое платье мне пойдет?..