Тайна, покрытая глазурью
Шрифт:
— Аркадий Николаевич переживал, что в моей квартире меня могут потревожить незванные гости, — не скрывая иронии, проговорила я.
— А, в этом смысле.
Мы дошли до калитки, и та свободно открылась, только чуть слышно скрипнула.
— А здесь тебя никто не тревожил?
— В смысле?
— Ну, например, незваные чиновники.
Я кинула на Данилова быстрый, обеспокоенный взгляд.
— Куда мы поедем? — спросила я, быстренько поменяв тему.
— Туда, где я живо отучу тебя врать мне, — проворчал он.
Это было угрозой и прозвучало, как угроза, а я, дура влюбленная,
Села в машину, стараясь громко не хлопать, закрыла дверь, а Андрей когда со своей стороны дверь открыл, в салоне вспыхнул свет, и я, наконец, увидела его лицо. Всего на секунду, но он посмотрел на меня, и я поняла, что даже утром вряд ли в своем бегстве раскаюсь. Данилов сел, взял с приборной доски жвачку, в рот одну подушечку кинул, и тут же за сигаретами потянулся. Прикурил, вдруг опомнился и чертыхнулся.
— Ты курить бросаешь? — догадалась я.
— С тобой бросишь…
— Бросишь, — заверила я. Дождалась, пока он сигарету в окно выбросит, и за футболку притянула его к себе. Не смотря на то, что совсем недавно мы провели ночь вместе, тогда мне целовать его не хотелось. А сейчас даже затрясло. От ощущения его рук на своём теле, от его дыхания на моих щеках и прикосновения тёплых губ. Данилов на сидение меня повалил, закрывая собой весь мир, и закрыл мне рот поцелуем. Ладонь накрыла мою грудь, совершенно нахально, и сжала. Сосок под тонкой тканью футболки тут же встал, Андрей чуть сдавил его между пальцами, а я крепче обняла его за шею.
— Скучала по мне?
— Это будет признание под пытками, — шепнула я в ответ, и Данилов понимающе улыбнулся. Я успела ещё раз поцеловать его, прежде чем он отодвинулся. — Если будешь целовать меня каждый раз, как захочется курить, то бросишь.
Он повернулся к рулю, завёл двигатель, а сам усмехнулся в ответ на мои слова.
— Тогда мне придётся держать тебя при себе постоянно.
Будто я против. Вслух я этого, конечно, не произнесла, села поудобнее, и запахнула пиджак, прикрывая грудь.
— Куда мы едем? — всё-таки спросила я.
Андрей бросил на меня короткий взгляд.
— Увидишь. Ехать минут сорок, поспи.
— Я уже не хочу… — отмахнулась я, и снова стала его разглядывать.
Вскоре мы выехали на шоссе, и я поневоле забеспокоилась.
— Мы на базу едем?
— Нет.
— Ты безумно откровенен, — пробормотала я в небольшой обиде.
Данилов усмехнулся, руку на моё колено положил и погладил.
— А ты так любишь задавать вопросы.
На другую сторону реки мы так и не перебрались. Проехали мимо моста, на приличной скорости ехали по тёмному шоссе, вокруг только сосны и ни единого фонаря, только дорожные знаки мелькали в свете фар. Не люблю ездить ночью, но Андрею я ничего говорить не стала. Проявляла терпение, благоразумие, молчала и ждала окончания поездки. Потом автомобиль свернул на просёлочную дорогу и скорость заметно сбавил. За окно было смотреть бесполезно, ни зги не видно. Я поёжилась, то ли от оттого, что чувствовала себя неуютно, то ли всё-таки ночная прохлада до
За лесом оказалась деревня. Наверное, днём вполне обитаемая и даже шумная, но ночью казавшаяся заброшенной. Тишина такая, будто ни одной живой души поблизости. Я видела только тёмные очертания домов и заборов по обеим сторонам дороги. Шум автомобильного двигателя казался совершенно неуместным здесь в такой час, мы, наверняка, половину жителей перебудили, проехав по деревенской улице. Андрей остановил машину совершенно неожиданно, приткнул её под каким-то забором, заглушил двигатель, а после ко мне повернулся:
— Приехали.
— Что за дыра?
— Лиля, — осуждающе проговорил он. — Днём здесь очень даже мило. Увидишь, тебе понравится.
— Кто здесь живёт? — осторожно поинтересовалась я.
— Никто, этот дом сдаётся.
— И ты не нашёл ничего получше, чтобы снять, — пробормотала я, не уверенная, что Данилов меня ещё слышит. Он первым из машины вышел, что-то достал с заднего сидения, какую-то сумку, и мне рукой махнул. Я дверь открыла и с некоторой неохотой вылезла. Поёжилась от ночного ветерка, посмотрела на тёмную, негостеприимную улочку. Где-то недалеко завыла собака, что настроения мне не добавило. Очень милая деревушка, точно подмечено.
В темноте дом мне показался немного кособоким. Я стояла на дорожке перед крыльцом, пока Андрей замок отпирал, и, задрав голову, смотрела на вертушок на крыше. Он как-то странно кренился. Да и сама крыша казалась съехавшей вправо, как у переросшего гриба.
— Входи, — позвал меня Андрей, когда сумел открыть дверь. — Замёрзла?
— Немного.
— Не разувайся.
Я успела сделать несколько шагов по тёмному коридору, прежде чем вспыхнул свет. Я зажмурилась от неожиданности, а когда глаза привыкли, разглядела под потолком старомодный плафон из мутного стекла в виде колокольчика. Принялась оглядываться. Совсем рядом с дверью прибитая к стене вешалка, рядом потёртое от времени трюмо, такое у моей бабушки было, полированное, с большим трёхстворчатым зеркалом. На полу домотканые половики, стены оклеены весёлыми обоями с вьюнком.
Андрей прошёл вперёд меня, свернул куда-то и там тоже свет включился. Я следом прошла и оказалась на маленькой деревенской кухне. Никакого тебе гарнитура и техники, всё скромно и даже по старинке, но довольно чистенько. На окошках даже накрахмаленные занавески-задергушки с ручной вышивкой.
— Боже мой, Андрюша.
Он оглянулся на меня, улыбнулся.
— Что, ты в шоке?
— В небольшом. Зачем ты снял этот дом?
— Чтобы отдохнуть ото всех. Разве тебе этого не хочется?
— Так ты взял меня с собой, чтобы отдыхать было комфортно?
— По-моему, тебе не мешает отвлечься. Или ты вся такая занятая?
Я поняла, что он имеет в виду. Что ответить — не знала, присела на табуретку у стола, которая подо мной неприятно покачнулась.
— К чёрту эти дела, — приняла я решение. — Может, без меня как раз что-нибудь и решится?… Меня беспокоит другое, — сказала я, наблюдая за Андреем. Он открыл дверцу буфета, если высокий шкаф без стёкол можно было так назвать, оглядел его содержимое и достал тарелки и чашки.