Тайна поместья
Шрифт:
Я ничего не ответила. Тем временем мы вышли из рощи, и я увидела дом. Еще через пять минут мы уже были около него.
Габриэль, Рут и доктор Смит были в саду — они все вышли меня искать. Доктор приехал проведать сэра Мэттью и, услышав, что я пропала, присоединился к «поисковой партии».
Габриэль был настолько встревожен моим исчезновением, что, увидев меня, впервые со времени нашего знакомства заговорил со мной почти резко.
Я объяснила всем, что пошла искать Пятницу, сбилась с дороги среди развалин, а потом встретила
— Вы не должны были выходить одна в сумерках, — мягко выговорил мне доктор Смит.
— Кто-нибудь из нас мог бы пойти с вами! — сказал Люк.
— Я знаю, — сказала я и улыбнулась, не в силах сдержать радости оттого, что наконец добралась до дома. Затем я повернулась к Саймону и поблагодарила его.
Он театрально поклонился.
— Это была для меня большая честь, — сказал он.
— Пятница появился? — спросила я Габриэля.
Он покачал головой.
— Завтра он наверняка объявится как ни в чем ни бывало, — сказал Люк.
— Надеюсь, — ответила я.
Габриэль взял меня под руку.
— Сегодня мы уже все равно ничего не сможем сделать, а у тебя очень усталый вид. Пойдем в дом.
Когда мы уходили, я чувствовала, что все стоят и смотрят нам вслед. У самой двери я обернулась и пожелала им спокойной ночи.
Когда мы вошли в дом, Габриэль сказал:
— Я ни разу не видел тебя такой бледной и усталой.
— Я думала, что никогда не доберусь домой.
Он засмеялся и обнял меня. Вдруг он сказал:
— Не правда ли, наше свадебное путешествие было замечательно? Но оно было так коротко — всего неделя вместо медового месяца. Нам надо еще куда-нибудь поехать, например, в Грецию. Я давно мечтаю побывать в Греции.
— «О светлый край златой весны, где Феб родился, где цвели искусства мира и войны, где песни Сафо небо жгли», — процитировала я.
Хотя я по-прежнему тревожилась за Пятницу, я была так рада быть дома, что была готова петь, не то что читать стихи.
— Я скажу, чтобы тебе, принесли горячего молока. Это поможет тебе уснуть, — сказал Габриэль.
— Габриэль, я все-таки не понимаю, куда мог деться Пятница.
— Не волнуйся, рано или поздно он появится. Иди наверх, а я зайду в кухню и велю им принести тебе молока.
Я пошла по лестнице, думая о том, как заботлив Габриэль и как не по-барски он относится к слугам — ведь любой другой на его месте поднялся бы в свою комнату и оттуда бы позвонил, чтобы отдать распоряжение, тем самым заставив слугу дважды подниматься наверх.
Первое, что бросилось мне в глаза, когда я вошла в спальню, была пустая корзинка Пятницы, и мне опять стало не по себе.
Я вышла в Коридор и снова позвала Пятницу. Как и следовало ожидать, он не появился. Я старалась успокоить себя тем, что он, должно быть, увлекся своим любимым занятием — погоней за кроликами и забыл обо всем на свете. Завтра он прибежит домой, утешала я себя.
Так или иначе, делать было нечего, и я вернулась в спальню и легла в постель.
Я так устала, что, когда пришел Габриэль, я уже почти спала. Он сел на край кровати и стал говорить о том, как мы с ним поедем в Грецию. Он был очень возбужден — казалось, что эта идея настолько завладела его воображением, что ни о чем другом он уже не может думать.
Скоро горничная принесла молоко, и, выпив его, чтобы не огорчать Габриэля, я почти мгновенно провалилась в сон.
Проснулась я от громкого стука в дверь. Я настолько глубоко спала, что не сразу поняла, что стучат на самом деле, а не во сне. Я с трудом открыла глаза и увидела Рут, стоящую в ногах кровати. В ее взгляде был такой ужас, а сама она была так бледна, что сон с меня как рукой сняло.
— Кэтрин, — говорила она умоляющим голосом, не понимая, что мое оцепенение вызвано не сном, а ее видом, — прошу вас, Кэтрин, проснитесь же, ради Бога!
Я уже поняла, что случилось нечто страшное, и не могла заставить себя задать вопрос. Я посмотрела на кровать рядом с собой, но Габриэля там не было. Я оглядела комнату и не увидела его.
— Габриэль… — начала Рут. — Кэтрин, вы должны приготовиться к ужасному потрясению.
Я наконец обрела дар речи.
— Что… что с ним случилось? — спросила я, с трудом выговаривая слова.
— Он мертв, — ответила Рут. — Он покончил с собой.
Я не поверила ей. Я подумала, что, может быть, мне все это снится. Габриэль… покончил с собой? Этого просто не может быть. Боже мой, да ведь несколько часов назад он сидел рядом со мной, мечтая вслух о нашей поездке в Грецию!
— Вам все равно придется это узнать, так что я лучше сразу скажу вам, — продолжала Рут, глядя на меня необычно тяжелым взглядом, в котором мне почудился укор. — Он бросился с балкона. Его только что нашел внизу один из конюхов.
— Это невозможно, это неправда!
— Вам лучше поскорее одеться, — сказала Рут и вышла из комнаты.
Я встала с кровати. У меня подкашивались ноги и дрожали руки, а в мозгу у меня стучала одна единственная мысль: это неправда, Габриэль не мог убить себя.
III
Так, всего неделю спустя после моего приезда в Киркландское Веселье, в нем произошла трагедия.
Я не очень четко помню последовательность событий в тот страшный день, но я никогда не забуду то ощущение шока, в котором я пребывала, а также сознание того, что случилось нечто неизбежное, что придало жуткую реальность смутным предчувствиям недоброго, охватившим меня, как только я впервые вступила в этот дом.
Я помню, что по настоянию Рут провела в тот день несколько часов в постели, что доктор Смит дал мне успокоительного и я заснула, проснувшись только во второй половине дня.