Тайна повесы

Куин Джулия

– Не слишком.

– Врешь.

– Ну, чуть-чуть, возможно.

Он отошел на шаг в сторону, чтобы она тоже могла стать возле камина. Не услышав ее шагов, он жестом указал на место рядом с собой.

– Я пойду к себе, – сказала она.

– Да боже мой, Франческа! Если холодно, просто подойди к камину. Я не укушу тебя.

Скрипнув зубами, она нехотя сделала шаг вперед и встала рядом с огнем, но все же так, чтобы быть как можно дальше от Майкла.

– Хорошо выглядишь, – сказала она.

– Ты тоже.

– Давно не виделись.

– Да.

Года четыре примерно.

Франческа взволнованно вздохнула, гадая, почему ей так трудно поддерживать разговор. В конце концов, это же Майкл! С ним ей должно быть легко. Пусть последняя их встреча была неприятной, но виной тому те мрачные месяцы после смерти Джона. Тогда страдали все и, как загнанные и раненые звери, кидались друг на друга. Сейчас же все иначе. Бог свидетель, Франческа часто представляла себе их новую встречу. Не собирался же Майкл остаться в Индии на всю жизнь. Она это понимала и потом, когда гнев усмирился, даже стала надеяться, что, когда он вернется, они, забыв прошлые обиды, снова станут общаться, как когда-то.

И он снова станет ей другом. Ах, как же ей нужен был друг!

– Чем планируешь заняться? – Она задала этот вопрос по большей части потому, что молчание уже начинало действовать на нервы.

– Сейчас я могу думать только о том, чтобы согреться, – пробурчал он.

Франческа улыбнулась.

– И правда, день на редкость холодный выдался.

– Я успел забыть, как зимой тут бывает холодно, – жаловался он, потирая руки.

– А как же шотландские зимы? Думала, их ты точно не сможешь забыть, – заметила Франческа.

Майкл посмотрел на нее, и его губы изогнулись в кривоватой улыбке. Вдруг Франческа заметила, как он изменился. И то были не очевидные перемены, которые бросались в глаза любому: сильный загар, серебряные пряди в некогда черных как смоль волосах. Франческу смутили другие перемены. Они выражались в губах – теперь он сжимал их очень плотно. В движениях – не таких легких и грациозных, как раньше. В отсутствии непосредственности, без которой нельзя себе было представить прежнего Майкла. Теперь же он был… натянут как струна. Как будто он находится на пределе сил.

– Это-то да, – сказал он, и Франческа недоуменно заморгала, потому что забыла, о чем они говорили. К счастью, он добавил: – Я вернулся в Англию, потому что не мог больше выносить жару, а теперь – вот, холод сводит меня с ума!

– Скоро придет весна, – напомнила она.

– Ах да, весна. Это совсем другое дело. Ведь ветер всего лишь холодный, а не ледяной.

Франческа рассмеялась. Глупо, но смеяться рядом с Майклом ей было приятно.

– Завтра в доме будет теплее, – сказала она. – Ведь я сама приехала только этим вечером и, как и ты, не потрудилась уведомить о том, что приеду раньше. Миссис Пэрриш заверила меня, что уже завтра запасы будут пополнены.

Кивнув, Майкл повернулся, чтобы погреть спину.

– Так что ты тут делаешь?

– Я?

Майкл демонстративно окинул взглядом комнату, чтобы дать ей понять, что обращаться тут больше не к

кому.

– Я здесь живу, – сказала Франческа.

– Обычно ты приезжаешь в апреле.

– Тебе это известно?

Ей на миг показалось, что Майкл смутился.

– В письмах моей матери всегда полно подробностей, – пояснил он.

Пожав плечами, Франческа подошла поближе к огню. Ей не следовало стоять так близко к нему, но она никак не могла согреться, тем более в этом тоненьком пеньюаре.

– Это что, ответ? – спросил он с насмешкой.

– Просто захотела, и все, – высокомерно ответила она. – Разве у дамы нет такой привилегии?

Майкл снова сменил положение, вероятно, чтобы погреть бок, и теперь стоял к ней лицом.

Ужасно близко.

Франческа тихонько отодвинулась, всего-то на пару дюймов, в надежде, что он не обратит на это внимания. Ей не хотелось, чтобы он понял, как ее смущает их близость.

Впрочем, признать это самой себе тоже было неприятно.

– А я полагал, что передумать – это привилегия дамы, – сказал Майкл.

– Привилегия дамы – делать все, что душа пожелает, – заметила Франческа.

– Туше, – пробормотал он, посмотрев на нее – на сей раз пристальнее. – Ты совсем не изменилась.

– С чего ты это взял? – удивилась она.

– С того, что ты выглядишь совсем как прежде. – Кивнув с дьявольской ухмылкой на ее пеньюар, он добавил: – Не считая наряда, конечно же.

Франческа, ахнув, отступила от него, крепче обняв себя руками.

«Пусть это и гадко, но все-таки я ее задел», – самодовольно подумал он. Ему требовалось как-то заставить ее отойди подальше, чтобы она стала для него недосягаема. Теперь ей придется держаться чуть поодаль. Иначе Майкл за себя не отвечает.

Он солгал, сказав, что она не изменилась. В ней появилось нечто новое, для него совершенно неожиданное. И это потрясло его.

Однако эта перемена заключалась не именно в ней, а в чувстве, которое появилось у Майкла теперь в ее присутствии. Чувство, что она теперь доступна, что Джона уже действительно нет, и нет давно. Чувство, что лишь совесть останавливает его от того, чтобы коснуться ее.

Ему это показалось даже почти забавно.

Почти.

А она стояла рядом и, как прежде, ни о чем не догадывалась, даже не предполагала, что разговаривающий с ней мужчина мечтает только о том, чтобы сорвать ее шелка, уложить ее на пол у камина и, раздвинув ее бедра, погрузиться в ее плоть…

Майкл разразился мрачным смехом. Увы, четыре года не угасили его пыл.

– Майкл?

Он посмотрел на нее, но промолчал.

– Почему ты смеешься?

Ну что за вопрос!

– Тебе не понять, – ответил он.

– А вдруг я пойму!

– Сомневаюсь.

– Майкл! – не унималась она.

Подчеркнуто холодно Майкл заявил:

– Франческа, на свете есть вещи, которые ты никогда не поймешь.

У Франчески исказилось лицо, как будто он дал ей пощечину. И почувствовал себя Майкл так же ужасно, как будто действительно сделал это.