Тайна распятия
Шрифт:
Циммерман даже не стал тратить время на размышления над тем, что только что услышал. Задание было крайне необычным, но отказать председателю Франц не мог, ибо последствия такого шага были для него трудно прогнозируемы. Поддельное имя и деньги — это было все, чем он реально располагал на данный момент. Немного, но и немало.
По дороге в Берлин новоиспеченный господин Мюллер, а в прошлом старший офицер «Штази» Франц Циммерман, лихорадочно пытался найти какую-то зацепку, которая помогла бы ему решить столь сложную и необычную задачу. Людвиг фон Бекендорф! Это имя звучало многообещающе. Ему нужен был совет профессионала, и Франц решил не откладывать проблему поиска информации в долгий ящик. Несмотря на поздний час, он отправился не домой, а к одному из своих бывших восточногерманских осведомителей, ныне вполне респектабельному профессору — историку Берлинского университета доктору Генриху Тотту, в особняке у которого, как он знал, была великолепная библиотека.
Нельзя сказать, что доктор Тотт обрадовался незваному
Чутье его не подвело. Среди книг в коллекции Тотта, посвященной истории Ближнего Востока, обнаружилось одно из оригинальных изданий путевых заметок барона Людвига фон Бекендорфа, в которых автор описал свои путешествия в Египет. Сначала Циммерман жадно глотал страницу за страницей, а затем нашел и внимательнейшим образом прочитал ту их часть, где барон рассказывал о своих приключениях в монастыре Святой Катерины. В них Франц надеялся найти хоть какую-то информацию о перстне. Ничего, ни единого слова! Но вот что бросилось ему в глаза, так это упоминание о том, как трудно было немцу и протестанту Бекендорфу найти общий язык с православными монахами. В своих дневниках Бекендорф особо подчеркивал, что в истории с Синайским кодексом решающим условием успеха стало наличие рекомендации от российского императорского двора. «Нужен партнер, причем из православных, возможно — из России», — подумал Франц Циммерман. Для него это не было проблемой, ибо он прекрасно владел русским языком и довольно хорошо знал славянскую психологию.
— Генрих, старина, есть ли у тебя человек из России, который понимал бы в старинных библейских кодексах? — спросил он доктора Тотта как можно более дружелюбно.
Генрих, который все это время наблюдал за происходящим с довольно кислым выражением лица, наморщил лоб и задумался. Ему ужасно хотелось отделаться от Циммермана как можно скорее. И тут он вспомнил о выходце из бывшего СССР Натане Ковальском, с которым они неоднократно встречались на различных конференциях. Ныне Натан был подданным Британской короны и возглавлял Библейское общество Великобритании. Он вполне мог бы порекомендовать кого-нибудь из специалистов, происходящих из православного мира. Несмотря на поздний час, доктор Тотт позвонил в Лондон и, сославшись на срочную необходимость проведения дополнительного исследования разбросанных по миру фрагментов Синайского кодекса, часть из которых хранилась в России, в Санкт-Петербурге, попросил Натана о помощи. Ковальский нашелся сразу и назвал одно имя: Трубецкой. По его словам, только Сергей Михайлович Трубецкой, киевский профессор и известный специалист по древним рукописям, мог оказать помощь как в изучении Синайского кодекса, так и в диалоге с монахами православного монастыря, пусть и расположенного в Египте. Уже на следующий день Франц Циммерман с паспортом на имя Ганса Мюллера вылетел в Киев.
Как только Циммерман на своем ультраупакованном БМВ вырулил за ограду замка, председатель отошел от окна и устало присел за письменный стол. В чем он с трудом мог признаться даже самому себе, так это в том, что Франц был его последней надеждой, ибо председатель… умирал. Пока человек молод, он стремится к власти и деньгам, поскольку думает, что это те две составляющие бытия, наличие которых даст ему возможность жить долго, счастливо и в свое удовольствие. И он идет к своей цели упорно, часто не разбирая дороги и не особенно задумываясь о средствах достижения желаемого результата. К несчастью, человеку не дано знать, что, когда он достигнет и того и другого, очень даже может оказаться, что вся власть мира и все деньги человечества не могут остановить даже крохотную, но чрезвычайно агрессивную опухоль, поразившую легкие или, к примеру, поджелудочную железу. И тогда даже председатель, достигший вершин возможной на этой планете власти, становится всего лишь одним из пациентов онкологической клиники, пусть и оснащенной наилучшим оборудованием, которое имеется в распоряжении современной медицины, но от этого не менее бессильным остановить болезнь. И в этот момент он, возможно, спросит себя: что же я совершил такого, чтобы Тот, Кто Всем Управляет, просто вычеркнул мое имя из Книги Жизни в момент, когда судьба привела меня на самую ее вершину? И если он попытается найти правильный ответ на этот вопрос, то, возможно, еще удастся исправить ситуацию. Однако, как показывает практика, в большинстве случаев такой вопрос сильные мира сего себе даже не задают. Они просто отвыкают подвергать сомнению собственные решения и поступки, считая, что они всегда и во всем правы. Но всегда и во всем прав только Бог.
Надо сказать, что председатель обладал чрезвычайными интеллектуальными и организационными способностями и поэтому по праву возглавлял один из ключевых комитетов «мирового правительства». И он задал себе правильный вопрос, вот только с ответом промахнулся. После того как его лечащий врач — между прочим, лауреат Нобелевской премии — сказал ему, что помочь может только чудо, он и решил ни много ни мало, а заполучить
Глава 8
По следам Бекендорфа
Поездка в Египет никого не может оставить равнодушным, а для ученого, связанного с изучением древностей, это всегда особенное событие. Колыбель одной из самых удивительных древних цивилизаций, мистическая культура, пропитанная магией фараонов и пирамид, плавильный котел языков, религий и традиций, на протяжении тысячелетий Египет манил завоевателей, путешественников, ученых и просто искателей приключений. Христианская философия столь многое позаимствовала из Египта, что некоторые не без основания утверждают, будто бы именно у египетских жрецов провел Иисус те годы своей жизни, о которых мы и поныне решительно ничего не знаем. Поэтому совершенно не удивительно, что именно в Египет стремились многочисленные европейские охотники за древнехристианскими рукописями. Здесь, в Александрии, находилась не только легендарная библиотека, однажды сгоревшая, но один из мировых центров учености. Именно отсюда летели по всему христианскому миру искры спора между пресвитером Арием и епископом Александрийским о божественной сущности Иисуса Христа, ставшие основной причиной созыва Первого Вселенского собора христиан в Никее.
Весь полет до Каира Трубецкой внутренне настраивал себя на встречу с Египтом. Сколь же глубоким было его удивление, если не сказать разочарование, когда вместо полного тайн и загадок города, наполненного мистическими памятниками древности, он вдруг оказался среди шумного и пыльного, одетого в асфальт и бетон десятимиллионного мегаполиса, в котором все машины ездят по той стороне улицы, на которую падает тень, и при этом прекрасно обходятся без светофоров. Впрочем, каким бы ни было первое впечатление, приехав в гостиницу, он не поленился спуститься в лобби, отыскать ларек для туристов, купить и тут же отправить по почте Анне открытку с изображением пирамид. Он знал: пусть это был всего лишь пустяковый знак внимания, а все же очень для нее приятный.
Исполнив свой долг перед супругой, Сергей Михайлович вышел на улицу в душную каирскую жару, не оставляющую город даже осенью. Длинная вереница такси стояла перед отелем, и ему стоило только подумать, как желтая машина с шашечками уже была к его услугам. Водитель, чрезвычайно приветливый парень, казалось, готов был везти его куда угодно. Однако, когда Трубецкой уже устроился на заднем сиденье и они медленно влились в каирскую тянучку, выяснилось, что молодой араб попался какой-то несмышленый, к тому же не понимающий ни слова по-английски. Лишь после длительных объяснений на языке жестов таксист наконец радостно закивал в ответ на предложение Трубецкого удвоить плату за проезд, и они отправились в главный коптский храм — собор Святого Марка. Там раз в неделю служил службу сам Папа Шанеда II, пользовавшийся беспрекословным авторитетом и искренней любовью своего народа. Позже, когда таксист, ожесточенно сигналя и отчаянно маневрируя, пытался пробиться сквозь безнадежную пробку на шоссе Рамзес, Трубецкой понял, почему тот с самого начала устроил спектакль, закончившийся договоренностью про двойную оплату. Собор находился в старой части Каира, известном под поэтическим названием Аббасия, и ехать сюда на машине, а не на метро мог решиться только турист — новичок, изучающий Каир самостоятельно, на свой страх и риск.
В конце концов им удалось прорваться сквозь сплошную стену немилосердно гудящих и чадящих каирских машин, и по прибытии на место Сергей Михайлович без всякого сожаления отпустил нервного таксиста восвояси. Перед ним возвышалась бетонная громада огромного, современной архитектуры собора Святого Марка.
Трубецкому повезло — служба с участием главы коптской церкви должна была состояться именно сегодня. Еще до ее начала в собор набилось множество народу и в храме стало очень душно. Честно говоря, просто побеленные и, по коптской традиции, без фресок и росписей стены собора да резные деревянные инкрустированные перламутром панели «иконостаса» вместо икон не внушали ему особого душевного трепета, однако Сергей Михайлович решил держаться до конца. Он пристроился на краешке одной из многочисленных лавок для сидения и мужественно выслушал, не понимая ни слова, и проповедь, и довольно длинную сессию вопросов и ответов, которую традиционно провел Папа Шанеда II после службы. Лишь потом, когда народ начал расходиться, он пробрался поближе к Папе, который оказался более доступен, чем иные православные священники в мелких отечественных церквушках, и попросил аудиенции.
Вначале Сергей Михайлович удостоился лишь удивленно-вопросительного взгляда Шанеды II, однако затем, когда Трубецкой упомянул о Синайском кодексе, Папа сменил удивленное выражение лица на милостивое и жестом пригласил Сергея Михайловича следовать за ним, вглубь церкви. Там они стали разговаривать по-английски.
— А почему вы пришли ко мне, а не обратились в греческий патриархат в Александрии? — поинтересовался Шанеда II, когда Сергей Михайлович рассказал ему о том, что привело его в Египет. — Ведь монастырь Святой Катерины — греческий. Мы с патриархом Петром нынче состоим в дружбе, и я мог бы вас ему рекомендовать.