Тайна Ребекки
Шрифт:
– Но ты побывал в той деревушке, где она жила? – перебила я нетерпеливо.
– Разумеется, но сначала мы поездили по округе. Ник не сразу определился, так что мы ехали по берегу довольно медленно. И оказались на месте только через неделю.
– Ты ждал целую неделю? А я тут сгорала от нетерпения. Том, скажи, ты нашел эту деревушку, ее дом?
– Да, совсем крохотное селение. Их дом стоял особняком. И когда открываешь дверь, то ступаешь прямо на песок – в точности как описывала Ребекка. Но дом стоял пустой, с забитыми ставнями, так что невозможно было заглянуть внутрь. Мы надеялись, что сумеем отыскать ключ. Один из рыбаков, похоже, охранял дом.
– А где вы остановились? Побывали ли в церкви и шато ее кузины? Кто-нибудь из членов семьи Мари-Хелен еще жив? Может быть, сын, который и дал название яхте Ребекки?
– Мы выбрали маленький отель, точнее, дом для гостей. Жена хозяина готовила великолепные блюда. Она попала под обаяние Ника, как и все остальные люди, ты сама имела возможность в этом убедиться, так что у нас оставалось, в общем-то, не очень много свободного времени. Никого из семьи Мари-Хелен нам не удалось найти. Ее сын погиб во время Второй мировой войны. И мы так и не смогли установить, как и почему утонул тот парень, про которого писала Ребекка. Но я и не надеялся на это, собственно. Берег там довольно опасный, и ежегодно происходит столько несчастных случаев и столько людей утонуло…
Что-то тут было не так. «И это говорит человек, который все проверял и перепроверял по нескольку раз?» – насторожилась я.
– Но мы не напрасно потратили время, – продолжал Том, глядя через мое плечо в сторону домика на берегу.
Я обернулась и увидела стоявшего в отдалении Николаса Осмонда. Солнце озаряло его золотистые волосы.
Мы с Томом пошли к нему по тропинке. Начался прилив, и вскоре рифы исчезли под водой.
– Надеюсь, что нет, – кивнула я, чувствуя, как радостное настроение покидает меня, несмотря на все мои попытки удержать его. – Я была бы так рада побывать там и увидеть все своими глазами…
Том взял меня за руку.
– Почему ты говоришь так печально? – с улыбкой спросил он. – Все там выглядит в точности, как описывала Ребекка, можешь поверить. Никаких разночтений и противоречий… – Он помедлил и мягко продолжил: – Но почему-то такие места лучше представлять мысленно. Воображение дарит нам гораздо больше подробностей, так любит повторять Никки.
Ракушки под нашими ногами похрустывали, мы наступали на створки, и они ломались под нашей тяжестью, пока мы шли к домику. Земельные агенты уже закончили свою работу: окна домика были забиты досками, а на двери болтался большой висячий замок. Мне вспомнился разговор с миссис де Уинтер, состоявшийся накануне, который не изменил ничего. Она дала ответы на многие вопросы, но те, которые остались, были намного важнее.
Мы развернулись и направились в обратную сторону. Я ускорила шаги, Том продолжал идти чуть медленнее, и между нами образовалось свободное пространство.
Сбросив сандалии, я пошла по кромке берега, которую лизали волны, а заодно и мои босые ступни. И меня переполняло обещание чего-то. Остановившись, я стала смотреть на море, где утонула яхта. Тело Ребекки долго лежало в воде прямо напротив того места, где я сейчас стояла. И когда-то для Тома это имело такое же большое значение, как и для меня. Но теперь… теперь у меня было такое ощущение, что для него это уже не столь важно. Он отдалился, и я ощущала это. И, наверное, Том поступил правильно. Может быть, я придавала случившемуся слишком большое значение, потому что вся моя повседневная жизнь выглядела размеренной и ограниченной.
Поверила ли я этому? Я смотрела на волны. Нет, не поверила. Прошлое очень значимо. И мертвые очень много значат для нас. И подобного отступничества я не ожидала от Тома.
– Ты утратил интерес к этой истории, – горько сказала я. – Тебя все это уже не так волнует, как прежде. Поэтому ты решил выбросить кольцо Ребекки сегодня? Ты хочешь, чтобы море поглотило его навеки, а ты вернешься в Кембридж и навсегда забудешь об этом. Для тебя это всего лишь эпизод, я знаю.
– Но чем ты подавлена? Возьми мою руку. – Том придвинулся ближе. – Я больше не мог жить таким опустошенным, каким был прежде, – это нездоровое состояние. И приезд в Бретань, разговоры с Ником убедили меня в этом окончательно. В эту поездку я понял, что для меня самое главное. Я не могу проводить большую часть своего времени, размышляя об умерших. Тебе тоже не следует. Я хочу жить своей жизнью и думать о будущем. Теперь у меня такое ощущение, словно я наконец осознал, кто я есть, словно я обрел себя. Ответ на вопрос, кто ты такой, дадут не родители, которые произвели тебя на свет, а сам человек. Вот к чему я пришел наконец. Элли, посмотри на меня, пожалуйста. Мне надо непременно тебе кое-что сказать…
Я повернулась к нему. Он смотрел мне под ноги с сосредоточенным видом, и на его лице светилась нежность, которой я не замечала прежде.
– Послушай, Элли, – начал Том, – я сильно изменился. И меня изменила эта поездка в Бретань. Все последнее время я находился под сильным влиянием Ребекки, и ты влияла на меня… даже более того. Месяц назад я бы не посмел признаться тебе в этом. И две недели тому назад я попытался, но не смог. А теперь могу. И более того, я не считаю нужным ничего скрывать…
Он замолчал. Ник начал спускаться с утеса и окликнул Тома. Тот обернулся. Я пыталась проследить ход его мыслей, но мое сердце оказалось более понятливым. Две недели назад я еще не смогла полностью избавиться от смутной надежды, и во мне вновь вспыхнула радость, но тут я увидела выражение лица Тома.
Он смотрел на своего друга, и оно менялось. И я поняла, что это означает, – или начинала догадываться. Я увидела выражение любви – мне следовало заметить его значительно раньше. И в самом деле, когда любовь настолько сильна, ошибиться невозможно. Она светилась в его глазах, и я даже отступила назад – такое от него исходило сияние.
Я снова посмотрела на Ника, на его золотистые волосы и поняла: если Том так сильно переменился, ко мне это не имеет никакого отношения, так же как на него не оказало никакого влияния чтение записок Ребекки. Он мог так думать, но на самом деле перемены произошли благодаря златоволосому ангелу. И мне кажется, Том понял, что ему больше ничего не надо объяснять, он увидел, что я все осознала.
– Элли, – сказал он вопросительно, – теперь ты поняла? Мне следовало признаться тебе, но я не знал, какой отклик в твоей душе это вызовет. Если я сделал что-то не так или если невольно ввел тебя в заблуждение…
– Нет, конечно, нет, – быстро ответила я. – И я очень рада за тебя. За вас обоих. Я ведь уже говорила прежде: мы с тобой друзья. И, надеюсь, останемся ими и в дальнейшем.
И как только я проговорила это, тотчас осознала, что это истинная правда. Я была рада за них. Боль все еще осталась в моей груди, мне еще не удавалось полностью выбросить Тома из своего сердца, хотя я и пыталась, и я стыдилась своей тупости, но все это было несущественно по сравнению с той радостью, которую я переживала за Тома и его друга. И она поможет мне полностью залечить рану.