Тайна реки Семужьей
Шрифт:
Несколько раз Федя выключал электрофонарик. Постояв некоторое время с закрытыми глазами, чтобы отвыкнуть от яркого луча, он внимательно осматривался. Ни малейшего просвета — ни впереди, ни наверху. Куда завел его ручей? Приходилось снова включать фонарик и, разрезая темноту тонким лучом, спешить вперед. Ручей мог бежать вниз и только вниз. Рано или поздно, но найдет же он себе выход из пропасти. Вместе с ним вырвется из снежного плена и Федя.
А усталость давала знать о себе все сильнее. Хотелось присесть на первый же камень, сбросить с плеч рюкзак, хоть ненадолго расправить затекшие
Ручей круто свернул направо. Федя поднял фонарик. Над головой он увидел уже не обледенелый потолок, а каменный. Давным-давно, тысячелетия назад сточные воды нашли себе выход в низину через пещеру. Веками трудилась здесь вода, непрерывно шлифовала крепкий камень. И сейчас стены, потолок и особенно дно пещеры блестели, словно отполированные умелыми руками мастеров.
Бурный поток заметно увеличился. Привольно разлился он по широкому руслу и оттеснил Федю к стене, усеянной холодно сверкающими каплями. Серые гранитные стены сплошной массой спускались на гладкий, зализанный водой базальт. Когда и где свернул поток из снежного туннеля в пещеру — Федя не заметил. Тревожило его другое: вода прибывала. Вернуться обратно нечего было и думать. Путь оставался один — вместе с потоком вниз и вниз.
Как ни убеждал себя Федя, что вода выведет его из западни, — тревога его росла с каждой минутой, с каждым новым шагом. Припомнилось прочитанное когда-то о подземных реках и озерах. Мог же ручей уйти под землю. А тогда…
Свет впереди появился неожиданно. Федя выключил фонарик и ускорил шаг. Еще несколько минут — и, запыхавшийся, радостный, он вышел в широкое устье пещеры. Ярко залитое солнцем, оно полого спускалось к выходу.
Остановил Федю глухой шум, доносившийся откуда-то снаружи.
Осторожно ступая по пологому скользкому базальту, Федя подошел поближе к выходу из пещеры и растерянно оперся на посох: поток вырывался из устья широким, сверкающим на солнце веером и, рассеиваясь в воздухе, падал на гладкую черную плиту.
Вместо выхода на свободу Федя попал в каменную ловушку, быть может, еще худшую, чем заснеженная пропасть. Из пропасти возможно было, пускай с трудом, рискуя головой, но выбраться наверх. Чтобы спуститься здесь, нужны были крылья. Даже подойти по отшлифованному водой наклонному дну к краю пещеры было невозможно. Острый наконечник посоха с неприятным скрежещущим звуком скользил по камню и не находил опоры. Камень, камень и камень! Сплошной, без единого излома или заметной вмятины.
А оправа, у самого выхода из пещеры, поддразнивала пленника курчавая северная березка. Зацепилась она за какой-то уступ, собравший за века чуточку земли. Десятилетиями рос скромный кустик, пока не превратился в деревцо. В поисках питания тонкие корешки его подобно стальным сверлам, буравили нетолстый пласт камня, пробираясь к соседней трещине, пониже, где годами скапливался тонкий слой земли. И так, пробираясь в каждую трещину, корни и корешки укрепляли деревцо на крохотном уступе. Постепенно разрастаясь, березка плотно прижалась ветвями к обрыву и уже поднялась больше чем на метр.
Одинокая березка, будто сторожившая выход из пещеры, напомнила Феде, с каким
Всего пять — шесть шагов отделяли Федю от деревца. Но эти несколько шагов были так же непреодолимы, как и обрыв, которым заканчивалась пещера. В поисках трещины или выступа, где можно было бы закрепить веревку, Федя обшарил всю пещеру. Но дно ее и стены были словно отлиты из камня…
Оставалась последняя надежда — на испытанный охотничий топорик.
Федя достал из кармана рюкзака веревку и подтолкнул его ногой к потоку. Рюкзак скользнул по наклонному дну и, подхваченный водой, свалился вниз.
Федя лег и, насколько было возможно, подполз к выходу из пещеры. Широко раскинув ноги и упираясь свободной левой рукой в гладкий камень, правой он принялся зазубривать топориком узкую тропку к выходу. Постепенно, пядь за пядью, добрался он до небольшого порожка в спуске. Тщательно зазубрив его, Федя подготовил маленькую площадку. Осторожно поднялся на ноги. Но и отсюда дотянуться до березки ему никак не удавалось. По-прежнему близкая и недоступная, она словно поддразнивала его яркой пышной кроной.
Федя достал из-за пазухи приготовленную заранее веревку. Привязал к ней фонарик. Осторожно, чтоб не сорваться с ненадежной площадки, он слегка размахнулся и перебросил его через короткий плотный ствол березки. Фонарик закачался на веревке. Оставалось поймать его ременной петлей посоха.
Федя вытянулся так, что от напряжения хрустнуло в пояснице. А фонарик покачивался в воздухе и увертывался от петли. Федя толкнул его посохом. Фонарик сильно качнулся и с размаху неожиданно легко попал в подставленную петлю.
— Есть! — шепнул Федя.
Подтянул к себе фонарик, снял с веревки и пропустил в петлю оставшийся длинный конец. Получилась удавка. Федя крепко затянул ее на стволе деревца.
На всякий случай он проверил, прочно ли сидит березка, несколько раз дернул веревку. Ствол даже не качнулся.
— Выдержит! — решил Федя.
Чувствуя, как сильно и часто колотится в груди сердце, он сделал маленький осторожный шажок к обрыву. Еще шаг, чуть поменьше, еще… до березки оставалось совсем немного, когда нога скользнула по камню и Федя, ощущая в груди неприятный холодок, оторвался от края пещеры и повис в воздухе крепко держась обеими руками за веревку.
Опускаясь, он не отрывал взгляда от деревца. Корявый ствол чуть пригнулся, но держался прочно. И лишь курчавая молоденькая листва после каждого движения Феди ободряюще кивала ему сверху.
…Под ногу подвернулся неширокий замшелый выступ.
Федя встал на него плотно, всей ступней, проверил: крепок ли выступ. Лишь после этого он несколько ослабил веревку. Отдохнул немного. Дальше спускался смелее. Еще несколько метров — и ноги коснулись широкого каменистого карниза.
Федя крепко растер красные, обожженные веревкой ладони. Достал из кармана нож. Обрезав остаток веревки, он бережно свернул его и спрятал за пазуху.