Тайна Рио де Оро

Фидлер Аркадий

Если бы мне сказали, что путь будет проходить по такой гористой местности, я наверное не пошел бы. Несмотря на интерес к загадочной реке, нас все больше одолевает усталость. Наконец, мы приближаемся к цели. В час пополудни слышим шум водопада. Тибурцио заверяет нас, что теперь уже близко. Вскоре мы выходим на берег. Небольшая речка шириной около пятнадцати метров низвергается в этом месте гремящим водопадом.

— Рио де Оро… — тихо говорит Тибурцио.

Мы садимся на камнях у берега, чтобы прежде всего отдохнуть, и оглядываем объект легенды. У реки песчаное ложе, и только у водопада

громоздятся скалы и огромные валуны.

— А есть ли еще в ней золото? — спрашиваю у Тибурцио.

— Есть, но немного, — отвечает он. — Наши мальчики иногда заглядывают сюда и находят какое-нибудь зернышко, но заработка тут искать не стоит…

В это время Пазио что-то замечает неподалеку от берега и восклицает:

— Что это? Крест?

— Крест! — подтверждает Тибурцио. — Тут застрелили Дегера и тут же через несколько дней мы похоронили его останки.

— Кто же именно застрелил?

— Его друзья и сообщники.

— Все меньше понимаю его… — признаюсь я Пазио.

Тибурцио рассказывает:

— Есть несколько бразильцев — к их шайке принадлежал и Дегер, которые знают этот водопад и его тайну. Они рассчитывали на быстрое обогащение, но держали свой замысел в тайне. Есть доказательства, что Дегер хотел их обмануть. Но они каким-то образом узнали о его намерениях и, когда Дегер однажды явился к водопаду один, напали на него и убили…

— А не принадлежал ли к их шайке и директор индейцев Ферейро? — перебивает Пазио.

— Конечно.

Сразу вспоминается откровенно циничное поведение Ферейро. «Директор индейцев» даже не пытается скрывать своих махинаций и преступлений. Трудно сказать, что больше возмущает: преступность этой личности или порочность системы правления, потворствующей явному беззаконию. Корень зла должен заключаться в строе, господствующем в Бразилии, если он взращивает типов, подобных этому Ферейро.

После минутного молчания Пазио обращается к Тибурцио:

— Я все еще не понимаю одной вещи: о каком обогащении ты все время говоришь, компадре Тибурцио, если в реке уже нет золота? Что-нибудь скрыто в водопаде?

— А вы присмотритесь к нему повнимательнее!

Водопад кажется нам таким же, как и всякий другой: река натолкнулась тут на скалы и вся масса ее воды почти отвесно падает с высоты примерно восьми метров, образуя внизу котел, полный бурных водоворотов. Из этого котла вода вытекает несколькими более мелкими ручьями.

— Видите вы это маленькое озерко под водопадом? — показывает Тибурцио и разъясняет, — оно очень глубокое: дно реки песчаное, однако в этом месте сильное течение, а водовороты не позволяют песку осаживаться и засыпать котловину. Но другое дело золото: оно в несколько раз тяжелее песка. Течение реки так легко его не выплеснет. С незапамятных времен река несла сюда не только песок, но и зерна золота, которые падали в глубокий котел. Зерна эти были слишком тяжелы, чтобы течение могло снова вынести их из котла. На дне озерка, стало быть, должно лежать несметное количество золота.

Ход рассуждений индейца не лишен логики. Природа образовала в этом озерке нечто вроде мешка, в который беспрестанно сыпалось золото. Однако добраться до него в глубокой котловине, наполненной водой, невозможно.

— И

вот к этому озерку так рвется Ферейро и его шайка? — спрашивает Пазио.

— Да! — подтверждает Тибурцио. — Они хотят осушить его, но не знают, как это сделать. В нескольких километрах выше по реке можно изменить течение и направить его в другое место, а затем взорвать скалы, образующие озерко, и выпустить из него воду. Но для всего этого нужно много труда и денег. Поэтому бразильцы медлят, но ревниво оберегают тайну…

— А почему ты открываешь эту тайну нам?

— Я хотел бы, чтобы чужеземный сеньор сам взялся за это золото, потому что верю, тогда часть сокровища досталась бы и нам, индейцам.

— Добрый Тибурцио! — восклицает Пазио. — Как же ты представляешь себе это? Они убили своего человека, Дегера, а чужому позволят из-под носа забрать такой клад?!.

— Все индейцы станут на защиту сеньора!

— Индейцы едва защищают свою шкуру, ты хорошо знаешь это, компадре Тибурцио! — говорит Пазио, после чего наступает долгое молчание.

Но дело не в опасности. Золото никогда не действовало на мое воображение. Меня не увлекали соблазны Калифорнии или Клондайка, мне чужда была уродливая романтика золота. Видимо, слишком крепко сидел во мне натуралист. Водопад на Рио де Оро представляет для меня особый интерес, но лишь как своеобразное явление природы, не больше. Близость предполагаемых сокровищ ни капли не волнует меня. Зато меня тревожит другое — судьба индейцев на Марекуинье. Если только разнесется весть о золоте — а она разнесется несомненно, — на индейцев обрушатся полчища подонков общества из бразильских городов. При первой же возможности этот сброд устроит резню индейцев. Роковой слух о золоте может повлечь за собой истребление местных короадов.

— Лучше всего было бы, — прерываю молчание, — подорвать динамитом скалы над водопадом и раз навсегда завалить камнями это опасное золото.

— Мы давно думаем об этом, но у нас нет средств… — грустно признается Тибурцио.

Во время возвращения нас настигает дождь.

Опасное плавание

Каждое дело когда-нибудь да кончается, а наше терпение лопается на следующий день после похода на Рио де Оро. Проснувшись, мы снова видим на небе тяжелые свинцовые тучи; издалека уже доносится шум дождя. Нам опротивели эти непрестанные ливни на Марекуинье.

После короткого совещания решаем на следующий же день выступить в обратный путь: нет смысла оставаться дольше в лагере при таких неблагоприятных условиях. Охотиться нельзя, сырость портит наши музейные препараты, а ненастье и скверное помещение начинают подрывать здоровье. Мысль о скором выезде приносит нам подлинное облегчение, зато доброжелательно относящиеся к нам индейцы — Тибурцио, жена капитона и их семьи — принимают это сообщение с явным сожалением. Они хотели бы подольше задержать нас у себя. Со дня болезни Диого и с того момента, когда они убедились, что мы не собираемся делать замеров их земли, индейцы считают нас своими друзьями.