Тайна семи звезд
Шрифт:
– Здравствуйте, Павел Александрович! Приветствую, Вахтанг Гурамович! Добрый день, Русудан Иосифовна! Рад вас видеть, Леонид Петрович! С наступающим, Звиад Шалвович! Давно не виделись, Абрам Ильич!
Все утро он заучивал имена гостей и сейчас безошибочно называет их. Это производит впечатление:
– Какая у вас замечательная память! – говорит Русудан Иосифовна.
– Благодарю, – художник скромно опускает глаза.
– Ну что ж, – Павел Александрович похлопывает художника по плечу, – позвольте поздравить с завершением работы! Думаю, у товарищей не будет претензий
Все дружно одобрительно кивают.
– Выдающееся произведение искусства! Социалистический реализм высшей пробы! – восхищается Павел Александрович. – Как живой, правда ведь?
Все опять дружно кивают, а Звиад Шалвович говорит:
– И какая добрая, светлая улыбка у Ильича!
Тут Русудан Иосифовна спрашивает художника:
– Сколько же времени у вас заняла работа над таким грандиозным полотном?
– Три с половиной месяца.
– Но ведь вы работали не один?
– Конечно. Были помощники. Я нарисовал эскиз, потом написал портрет маслом в одну десятую размера, а потом его надо было увеличить. Но, как вы понимаете, это ручная работа, вовсе не механическая.
– Понимаю, понимаю.
– Ведь важно, чтобы сохранились все пропорции.
– Ну а, скажите… – начал было Звиад Шалвович, но Павел Александрович не дал ему задать вопрос:
– Товарищи, давайте поздравим Вано Зурабовича с очередным выдающимся достижением и пожелаем ему дальнейших успехов в труде!
Сказав это, Павел Александрович зааплодировал. Тотчас же вслед за ним захлопали в ладоши Вахтанг Гурамович, Русудан Иосифовна, Леонид Петрович, Звиад Шалвович и Абрам Ильич.
Потом все отправились в соседнюю комнату, где размещались многочисленные скульптурные изображения Ленина и других деятелей революции. Там был накрыт стол. Гостей ждала бутылка шампанского, были приготовлены бутерброды со шпротами и красной икрой, ломтиками нарезана докторская колбаса, стояли тарелки со свежими овощами и зеленью. Начали с шампанского, потом откуда-то появилась водка, а под конец принесли чачу. Разговор, начавшийся в павильоне на русском, здесь продолжился на грузинском.
Прощаясь с высокими гостями из ЦК, Вано Зурабович пожал каждому руку и снова, несмотря на принятую изрядную дозу алкоголя, безошибочно назвал каждого по имени-отчеству.
Утром первого мая в тбилисском храме Святой Троицы совершалась Литургия. Служил молодой иеромонах высокого роста с большими черными глазами и короткой бородой.
Была суббота Пасхальной недели, поэтому Литургия началась с многократного пения: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав».
Священник служил вдохновенно, энергично. Много раз в начале службы, взмахивая кадилом, восклицал, обращаясь к прихожанам:
– Христос воскресе!
Немногочисленные прихожане отвечали:
– Воистину!
Богослужение, как обычно, совершалось на грузинском языке. Трехголосный мужской хор пел стройно. Средний голос вел основную мелодию, верхний и нижний следовали за ним. Это древнее пение сохраняется в Грузинской Церкви с незапамятных времен.
Священник служил без дьякона и сам произносил:
– Миром Господу помолимся!
– О свышнем мире и спасении душ наших Господу помолимся.
– О мире всего мира, благостоянии Святых Божиих церквей и соединении всех Господу помолимся.
– О святем храме сем и с верою, благоговением и страхом Божиим входящих в онь Господу помолимся.
На каждое прошение хор отвечал:
– Господи, помилуй.
Служба шла своим чередом, но чем дальше, тем больше в храм врывалась бодрая музыка снаружи. Священник под пение хора тихим голосом произносил по-грузински:
– Иже Херувимы тайно образующе, и Животворящей Троице трисвятую песнь припевающе, всякое ныне житейское отложим попечение…
А снаружи бодрый баритон пел по-русски:
– Будет людям счастье, счастье на века; у советской власти сила велика!
И многоголосый смешанный хор подхватывал:
– Сегодня мы не на параде, мы к коммунизму на пути. В коммунистической бригаде с нами Ленин впереди!
Священник с евхаристическими сосудами в руках, стоя перед царскими вратами лицом к народу, произносил нараспев:
– Святейшего и Блаженнейшего отца нашего Ефрема, Католикоса-Патриарха всея Грузии, да помянет Господь Бог во царствии Своем…
А на улице бодрый баритон продолжал:
– Мы везде, где трудно, дорог каждый час, трудовые будни – праздники для нас.
И вновь хор подхватывал:
– Сегодня мы не на параде, мы к коммунизму на пути…
Закончили службу. Священник не стал произносить проповедь, потому что все равно никто бы ничего не расслышал. Только трижды громко возгласил в конце:
– Христос воскресе!
И трижды в ответ услышал какое-то робкое и подавленное:
– Воистину!
Когда по окончании Литургии священник снимал с себя облачение, пожилой алтарник сказал ему:
– Плохая была идея служить на первое мая. Лучше было отменить службу.
Священник ничего не ответил, но алтарник, взглянув на него, ужаснулся: в его глазах горел какой-то страшный огонь; казалось, что он взглядом готов испепелить любого, кто приблизится к нему. Священник вообще-то был со странностями, мог и выпить лишнего, и не в меру веселым иногда казался. А иногда, наоборот, плакал на службе. Но таким, как сейчас, алтарник его еще никогда не видел. Испуганный, он отошел в сторону.
Сняв облачение, священник направился к Свято-Георгиевскому храму в Кашвети. Этот храм расположен на проспекте Руставели почти прямо напротив здания Совета министров. Подходя к храму, священник увидел гигантский портрет Ленина, размещенный на фасаде этого здания. Несмотря на то, что ярко светило солнце, портрет был обрамлен гирляндой электрических лампочек.
Мимо храма шли нарядно, но единообразно одетые юноши и девушки. Над головами они несли большие транспаранты с надписями: «Да здравствует Коммунистическая партия Советского Союза!»; «Да здравствует Первое мая!»; «Слава Ленину, слава партии!» Надписи были как на русском, так и на грузинском языке.