Тайна семи звезд
Шрифт:
Иногда он находил на таких свалках церковные книги. Некоторые были напечатаны старым грузинским шрифтом хуцури, внешне напоминающим армянский алфавит. Годердзи выучил этот шрифт и стал читать молитвы по молитвослову, найденному на свалке.
Отношения с матерью становились все более напряженными. Вскоре после того как отпраздновали его двенадцатый день рождения, она потребовала, чтобы он выбросил иконы и церковные книги. Тогда он перестал пускать ее в свою комнату и теперь разборки происходили внизу нередко в присутствии
Однажды, услышав от сына в очередной раз, что он не может жить по-другому, она поднялась в его комнату, схватила Евангелие, лежавшее на столе, и решительным шагом вышла на двор. Мальчик буквально повис у нее на руке, предчувствуя беду.
Во дворе дома стоял туалет с двумя дырками в полу, куда время от времени насыпали опилки, чтобы запах не был таким сильным. Мать распахнула дверь туалета и швырнула туда Евангелие. Она целилась в одну из дырок, но мальчику удалось в последний момент так толкнуть ее под руку, что книга угодила в ящик с опилками.
– Оно погубило тебе жизнь! – кричала она.
Мальчик дождался, пока она вернется в дом, достал Евангелие, очистил от опилок и вернулся к себе в комнату. Когда сестра Эмма заглянула к нему, он сидел на стуле, прижимая Евангелие к сердцу, и горько плакал. Она поняла, что лучше его сейчас не трогать.
К ужину он не вышел.
Ночью, когда все уснули, мальчик тихо собрался, положил в холщовую походную сумку Евангелие, молитвослов и распятие. А еще икону, на которой был изображен человек, очень похожий на того, который когда-то продал ему за семьдесят рублей книгу о Христе. Эту маленькую деревянную икону святого Николая, обугленную с правой стороны, он нашел на развалинах одного из храмов.
Была холодная звездная осенняя ночь. Сначала он шел очень быстро, потом замедлил шаг.
Он шел всю ночь и весь следующий день, нигде не останавливаясь и ни на что не оглядываясь. Под вечер пришел во Мцхету – церковную столицу Грузии. Этот город он хорошо знал, так как несколько раз ходил туда пешком.
Самтаврб – древний монастырь, расположенный в центре города, – уже не действовал, большинство монахинь разогнали. Но на правах смотрительницы храма и уборщиц здесь доживали игумения и две монахини. В храме по воскресениям и праздникам совершались службы.
Годердзи постучался в ворота. Сначала долго никто не открывал, потом вышла пожилая женщина в черном платье и черном платке. Она с опаской посмотрела по сторонам, впустила мальчика внутрь, спросила:
– Ты голодный?
Годердзи был очень голоден и съел все, что она предложила: тарелку фасолевого супа, кусочек сыра сулугуни, полбуханки хлеба. Игумения внимательно смотрела на него. Поначалу он сильно дрожал, потом от еды согрелся, под конец ужина глаза у него стали слипаться. Но оставлять несовершеннолетнего в монастыре на ночь она не решилась. За монахинями внимательно наблюдали, жили они здесь на птичьих правах, любая ошибка могла привести к их выселению из старых стен обители, а то и к аресту.
Когда мальчик поел, она дала ему буханку хлеба с собой и тридцать рублей. И выпроводила за ворота.
После прошлой бессонной ночи и долгой дороги ему так хотелось спать, что он лег возле ограды монастыря, отойдя на несколько метров от ворот. Положил под голову сумку и мгновенно уснул.
Проснулся рано утром. Было очень холодно, его колотила дрожь. Когда поднялся и потянулся за сумкой, увидел, что вокруг нее обвилась большая змея. Значит, он так и спал головой на змее, но она его не тронула. Он подумал, что, наверно, его спас святой Николай.
Когда мальчик взял сумку, змея медленно развернулась и уползла.
Чтобы согреться, он пошел быстрым шагом. На пустынных улицах Мцхеты сначала никого не было, потом стали появляться одинокие городские жители. Вышли с метлами дворники.
Утром монастырский храм открыли. Старенький священник совершал службу. Прихожан не было, две монахини пели на клиросе.
Вечером Годердзи снова стоял на службе. Когда она кончилась, одна из монахинь подошла к нему и сказала:
– Пойми, сынок, если ты будешь часто сюда приходить, тебя заметят. Будут нам говорить: «Что это вы несовершеннолетних на службу пускаете?» – и закроют наш храм. Ты лучше пойди в Светицховели, там прихожан побольше, да и спрятаться есть где.
Он отправился в Светицховели. Этот величественный храм возвышается над всем городом. Здесь, по преданию, под спудом погребен хитон Господень. Тот самый, о котором в Евангелии от Иоанна говорится: «Воины же, когда распяли Иисуса, взяли одежды Его и разделили на четыре части, каждому воину по части, и хитон; хитон же был не сшитый, а весь тканый сверху. Итак сказали друг другу: не станем раздирать его, а бросим о нем жребий, чей будет».
Храм был закрыт, и Годердзи присел у порога. Уже смеркалось, вокруг не было ни души. Он почитал Евангелие, пока хватало света, а потом заснул, свернувшись калачиком. Когда совсем стемнело, снова стало очень холодно.
В середине ночи он почувствовал, что кто-то стоит возле него. Приоткрыл глаза и различил очертания большой собаки. Она тяжело дышала и смотрела на него в упор. Потом подошла и легла рядом с ним. За ней подошли еще две собаки и тоже улеглись рядом. Ему стало теплее.
Проснулся он рано утром оттого, что собаки вдруг вскочили, а одна залаяла. Ко входу в собор приближался старик в длинной черной одежде и вязаной шерстяной шапочке на голове. Мальчик почтительно встал.
– Сынок, ты здесь спал? Почему не позвал?
Он обнял мальчика за плечи, посмотрел ему в глаза и повел в дом. По дороге он причитал:
– Я провел ночь в теплой постели, а ребенок ночевал на холодных камнях. Боже, Боже! Как я отвечу на Страшном суде?
Это был настоятель собора архимандрит Алипий. Он растопил печку, усадил возле нее мальчика, потом вскипятил чай, достал хлеб и инжирное варенье. Годердзи с аппетитом поел. Отец Алипий расспрашивал его, кто он, откуда, почему ночевал на улице. Он рассказал всю свою историю. Старый священник слушал, и иногда большие глаза его увлажнялись слезами.