Тайна Синего имама

Бессон Бернар

Неожиданно Дюрозье вспомнил, как пальцы ясновидящей перелистывали страницы книги. В ней определенно было что-то пагубное, и это становилось все более очевидным, хотя он не обладал провидческим даром обитательницы Сен-Клу.

— Ну а ты сам?

Леблан с довольным видом оглядел комнату:

— Мишель не остался в долгу. Все, что ты здесь видишь, куплено на деньги, которые он заплатил за мою идею.

— Ничего себе!

Рассказанная отставным майором история так потрясла Дюрозье, что он с трудом вернулся к реальности. И вправду в «Забытых стихах» было нечто дьявольское. Он

не сразу пришел в себя. Тем временем Леблан рассказывал ему о своей коллекции фарфора. Этот человек не вызывал у Дюрозье никаких чувств: ни симпатии, ни отвращения. Старик жил в мире, к которому ни он сам, ни Валери не желали иметь отношения. Никогда в жизни не захочет он жить в квартире, похожей на музей фарфора, где все слишком хрупко, слишком быстро пылится.

— Клеман-Амруш звонил тебе в последнее время?

— Думаю, ты уже и сам знаешь.

Дюрозье почувствовал, что заливается краской. Леблан не забыл о порядках, заведенных в Управлении общей разведки.

— Мишель не звонил мне уже три месяца. Он всегда звонит из телефонной кабины. Я даже не знаю, где он живет, да и не хочу знать. Мы встречаемся три-четыре раза в год в «Плаза Атеней», где я иногда пересекаюсь с Морваном. Я с большим уважением отношусь к твоему шефу. Он, наверное, как на угольях после убийства Перси Кларенса. Вы уже нашли Мишеля?

— Мы делаем для его защиты все, что в наших силах. Контрразведка установила санитарный кордон вокруг его жилища.

Леблан всем своим видом выразил сомнение.

— Похоже, ты не очень-то веришь в наши возможности, — заметил Дюрозье.

— Я, как и все, по утрам слушаю и смотрю интервью со всеми этими экспертами по исламу. Похоже, убийство в Лондоне организовано Тариком Хамзой.

— Почему ты так думаешь?

— Да вот только что по радио сказали. Видишь, уже есть утечка информации, но это не самое главное.

— А что самое главное?

— Я не могу себе представить, чтобы Тарик Хамза или кто-то другой убил Перси Кларенса, а потом буквально сдался властям, пытаясь убить Мишеля. Они заманивают вас в ловушку, посылают по ложному следу. Пока контрразведчики бросают все силы на то, чтобы охранять Клеман-Амруша, они нанесут удар совсем в другом месте.

— Возможно, ты прав, но Морван не хочет рисковать. Мы пока не знаем, что еще может стать мишенью террористов.

— Ну, это я так…

Леблан был прав. Огромные силы, брошенные на обеспечение безопасности Клеман-Амруша в канун Рождества, едва ли не полностью истощили ресурсы всех служб, занимавшихся борьбой с терроризмом.

Дюрозье пришлось сделать над собой усилие, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, навеянных словами отставного майора, и сосредоточиться на теме разговора.

— Тебе знаком некий Ашиль Фауэ из окружения Клеман-Амруша? — наконец спросил он.

— Естественно, он живет в доме пять по нашей улице. Я иногда встречаю его в кафе «Машон д'Анри» на улице Гизард. Мы покупаем рыбу в одной лавке. А почему ты спрашиваешь?

— Потому что вчера вечером Фауэ был последним, кому Клеман-Амруш позвонил после убийства Перси Кларенса.

— В этом нет ничего удивительного. Ашиль работает консьержем в издательстве «Галуа» на площади Сен-Сюльпис.

Он старый приятель Мишеля. Издательство находится в двух шагах отсюда, ты вполне можешь туда зайти. Ты его сразу узнаешь, он хромой. Нет ничего странного в том, что Мишель позвонил ему вчера вечером после трагедии в Лондоне. Не надо сразу же подозревать худшее, если толком ничего не знаешь.

— У нас сейчас нервы напряжены до предела.

— Еще бы.

— Ты знаком с пресс-атташе Клеман-Амруша, некой Кардоной Кампо?

— Чувственная брюнетка с вьющимися волосами?

— Да.

— Видел ее несколько раз, но я уже давно не бывал в издательстве.

Дюрозье вспомнил, что Валери намекнула ему на особые отношения автора «Стихов» и его пресс-атташе. В их профессии никуда не деться от сплетен.

— Ты думаешь, между Кардоной и Клеман-Амрушем что-то есть?

— Это бы меня удивило.

— Почему?

— Мишель совсем не красавец. Он труженик и затворник. Я никогда не слышал, чтобы у него с кем-то была связь, ни с женщиной, ни с мужчиной.

— Спасибо за информацию.

— Постой! Давай откупорим бутылочку. Раз в кои-то веки зашел приятный человек из Конторы…

Уже было больше полудня, и Дюрозье подумал, что выпить бокал шампанского и закусить икрой ему не повредит. Леблан наверняка любит икру под шампанское.

Париж, район Национальной библиотеки имени Франка Миттерана, 13:30

Выйдя из метро, Анри Булар удостоверился, что за ним нет слежки. Небо над Национальной библиотекой прояснилось. Он шел вдоль тротуара, обходя баки с мусором, которые уборщики еще не успели увезти. Оглянувшись в последний раз, он вошел в «Пенальти», бар-ресторан на углу улицы Домреми и проспекта Франции. [14]

Выступившие на морозе слезы в тепле мгновенно высохли. Сев за свободный столик, Булар посмотрел на четыре высотные башни в форме раскрытых книг — Национальную библиотеку имени Франсуа Миттерана.

14

Новый проспект в Тринадцатом округе, главная магистраль нового квартала Париж-Левый берег и первая столичная улица, названная в честь Франции.

— Что вам принести? — спросила официантка в черной юбке. — У нас сегодня дежурное блюдо — сосиски «Морто».

— Только не это!

Синий имам ненавидел свинину и губную помаду. Скоро Братья наконец запретят и то и другое.

— Вы можете повесить пальто на вешалку, она прямо за вами, — сказала официантка.

— Я не хочу его снимать. Принесите мне чай и салат из помидоров.

— С моцареллой?

— Да.

Когда женщина отошла, Булар нащупал в кармане пальто кусок круассана, который пресс-атташе издательства «Галуа» небрежно выбросила в мусорку на улице Богренель. Из слоев холодного теста он извлек крошечную аудиокассету, которую Кардона засунула туда для него. Оглянувшись по сторонам, Синий имам достал из другого кармана магнитофон размером с пачку сигарет, вставил в него кассету и размотал провод наушников.