Тайна Спящей Охотницы
Шрифт:
Вопрос застрял в горле, и Кит молча достал из внутреннего кармана джинсовой куртки обе половины таинственного браслета, по семейной легенде созданного тем самым предком Кита, который теперь так вот просто сидел рядом с ним, по ту сторону огонька свечи…
— Он самый! Сходится! — явно подавляя волнение, проговорил Петр Андреевич.
— Бать! Мне можно посмотреть? — чуть не захныкал Коля Демидов.
— Оттуда смотри! — отрезал его батя. — А то еще башку оторвет… и не будет у тебя никаких потомков.
И хитро подмигнул Киту.
— А вы как же? — смекнул Коля.
Петр Андреевич ответил
— А нам уже не страшно. Мы тут как в танке…
И тут же велел Киту:
— Надевай… Знаешь как?
— Знаю, — кивнул Кит и произвел с браслетом соответствующую манипуляцию — так, чтобы все-таки Коляну видно было.
— Не сильно работает, да? — по-деловому спросил Петр Андреевич.
— На мне, вообще, никак… — честно признался Кит и как бы в доказательство повертел рукой. — А у папани очень даже не слабо.
— Значит, у папани твоего, художника, работает, — вздохнув взволнованно, проговорил Петр Андреевич и прищурился. — Но у него тоже не в полную силу. Так, побаловаться только, да?
— Ну, как сказать…
Вообще-то, Киту стало обидно за папу: тот ведь уже раз так «побаловался», что весь мир спас, отогнав прочь подземный флот маркшейдера Вольфа… того самого, великого и ужасного Максимилиана Вольфа, который, кстати, должен был приходиться и самому Петру Андреевичу чуть ли не дедом… если, вообще, не отцом! До Кита это только сейчас дошло — и он забыл про всякие обиды. Ведь получалось, что Демидовы — это какая-то «левая» фамилия… и Петр Андреевич должен скрывать жгучую тайну своего происхождения, ведь тот самый маркшейдер Вольф маячит у него прямо за плечами… И это значит… А вдруг Петр Андреевич на самом деле на стороне Вольфа. И Кит оцепенел, не зная, что и подумать!
— Так и скажи, — весомо проговорил Петр Андреевич и…
…и достал из внутреннего кармана пиджака… что?! Точно такие же половины браслета.
Киту совсем жутко стало.
— Это ведь тот же… — выдавил он из себя. — То есть вот этот же, да?
— Точно! — кивнул Петр Андреевич. — Я свою работу за версту узнаю. Другого я не делал.
— Так ведь так нельзя! — простонал Кит, ужасаясь даже не представимым последствиям того, что в одной точке пространства-времени один предмет встретится с собой же, привезенным из будущего.
Петр Андреевич снова вздохнул глубоко и задержал дыхание… а потом шумно выдохнул и покачал головой.
— Когда нельзя, но очень нужно, то можно, — вывел грандиозный вселенский закон Петр Андреевич Демидов. — У нас сейчас исключительное чрезвычайное положение. Меня предупредили, что от этого конец света не случится. Потом-то, в свое время, он, конечно, случится. Но не сейчас. Так что ты не трусь, знай. Считай, это нарочно в разных временах такое предостережение распространяли про то, что нельзя…
— Это те, которые за вами приходили? — рискнул нажать Кит.
— Не за мной, а ко мне, — подняв указательный палец, строго и веско уточнил Петр Андреевич и сверкнул глазами. — Ты особой разницы не видишь, а для нас она есть. И очень большая… Давай руку.
Кит протянул через огонек свечи левую пуку, на запястье которой красовался вроде бы ни чем не примечательный браслетик свинцового оттенка.
Петр Андреевич примерился: одну
— Закрой-ка гляделки на всякий случай, — хрипло велел прапрадед и бросил сыну, так и сидевшему у стола: — Тебя тоже касается. Закрой глаза!
Кит повиновался… Несколько мгновений он пробыл в полной тьме и неизвестности.
И вдруг как полыхнет! Как обдаст лицо жаром… И тут же словно раскаленными щипцами схватило запястье! Кит так сразу и вспомнил те жуткие щипцы, что остались на крыше. Он вскрикнул и отдернул руку.
— Село! — услышал он радостный и взволнованный, опять же, с прокуренной хрипотцою, шепот прапрадеда. — Теперь гляди.
Кит открыл глаза. Запястье еще пощипывало, но боль от ожога быстро затихала…
Она, боль, словно проникала в глубину запястья, остывая и щекоча саму кость. А никакого браслета на руке не осталось! На его месте виднелся только красноватый ободок. И он щипал.
— А где… — недоуменно пробормотал Кит.
Вид Петра Андреевича — лицо его и не только — поразили Кита. Лицо прапрадеда краснело так же, как и обод ожога на руке Кита, лоб весь был усеян крупными каплями пота. Одна капля, собирая по пути другие, уже катилась к переносице, а еще одна, поблескивая, — по виску. И весь Петр Андреевич как бы подрагивал вместе с пламенем свечи.
— Ловкость рук и никакого мошенничества! — отчаянно весело, как сапер на минном поле, смахивающий с мины остатки земли и пошучивающий сам с собою, проговорил Петр Андреевич, показал и потер руки.
Руки его тоже подрагивали.
— Он теперь внутри… в тебе… в руке твоей. Я в институтах не учился, я ученых объяснений этих чудес в решете не знаю. Мне говорили… про какую-то «чёрную дыру». Вот это и есть вроде того: при соединении одного и того же предмета из разных времен… да не простой болванки, а вот такого, какой сделал я… всё его вещество устремляется к центру, в точку… и там преображается, что ли… Я-то что, я ведь простым пролетарием на фабрике патефонных игл честно тружусь… Еще до революции пацаном начинал. И вон как с Гражданской без важной части тела вернулся, так туда же…
— Патефонных игл?! — изумился Кит.
— А что… Тоже важный труд, — гордо ухмыльнулся Петр Андреевич. — Без него, без иголок моих народу и не потанцевать. А вот когда победим, тогда-то уж потанцуем, попляшем в волю! Все патефоны запустим!
Грандиозная… но еще более таинственная и необъяснимая картина мира стала складываться в голове у Кита, в его нейронах-крокозябрях… И оседала волнением в его невидимой и недоказуемой душе.
Как в той сказке: иголка в яйце, яйцо в утке, утка в сундуке… Так и с «граммофонами времени». Выходило, что дело не столько в особом преобразователе звуковых волн, который придумал великий изобретатель князь Януарий Веледницкий. Выходило другое: что и тут ничего бы не срослось без таинственного таланта клана-рода Демидовых воздействовать на вещество. Знал ли князь Януарий, что граммофонные и патефонные иглы, необходимые для путешествий во времени, проходили через руки простого… да совсем не простого пролетария Петра Демидова?!