Тайна тринадцатого апостола
Шрифт:
— Ты же во все это не веришь?
— Я так же, как и ты, следовала за Иисусом. Он учил нас не верить этим сказкам.
Петр улыбнулся:
— Стало быть, бояться тебе нечего. Я пришел успокоить Иуду. Господь справедлив, он знает, что правда на стороне Иуды. Только зря он призвал Бога в свидетели. Попроси его выйти, мне надо кое-что ему сказать.
Женщина помедлила, потом захлопнула дверь.
Апостол Петр прошелся взад-вперед. Этот тупичок образовывали три низеньких домика, внешние ставни окон были затворены: Иерусалим еще дремал после ночи, проведенной
Шум отворяемой двери заставил его вздрогнуть.
— Петр! Шалом!
Появившийся Иуда был очень бледен: волосы всклокочены, глаза запали, выглядел он потерянно. Петр не ответил на его приветствие, а лишь кивнул головой.
Иуда забеспокоился и тут же начал оправдываться:
— Если бы ты знал, что случилось… Нас предали, Петр, нас обманули! И кто? Сам первосвященник! Он поклялся, что Иисусу ничто не угрожает. А вчера на заре я увидел, как Учителя вели к Пилату, связанного… Тогда…
— Тогда ты спятил! — отрезал Петр.
— Я хотел напомнить Каиафе о нашем договоре, я призвал Бога в свидетели.
— А тебе известно, что это означает по вашим нелепым поверьям?
Иуда повесил голову, нервно сжал руки:
— Всякая клятва дается перед лицом Предвечного. Каиафа поклялся мне и дал даже денег в залог своих слов, а Иисуса все-таки казнили, как злодея! Теперь лишь Предвечный может нас рассудить.
— Разве Иисус не учил нас, что нельзя клясться пред престолом Всевышнего, ибо это его оскорбляет?
Иуда покачал головой:
— Господь судит, брат, он должен судить нечестивых…
«Вот что делают священнослужители, — подумал Петр. — Превращают нас в рабов, внушая веру в нелепые предрассудки. Прежде всего Израиль нужно избавить именно от этого, с Иисусом или без него. Однако Иуда для нас уже потерян — слишком поздно».
— А что потом, Иуда?
— Потом всему придет конец. Нам ничего другого не осталось, кроме как возвратиться в Галилею, чтобы искупить то, что мы живы, а Учитель мертв. Все кончено, Петр!
Апостол шагнул к Иуде, во взгляде которого мелькнуло недоверие. Чтобы успокоить его, Петр улыбнулся; этот человек — жертва властей Иудеи, да упокоится с миром! Потом он выхватил кинжал, вонзил его Иуде в низ живота и с гримасой отвращения рванул клинок вверх, до грудной кости.
— Бог рассудил, Иуда, — прошептал он в лицо умирающему. — Он всегда судит; Каиафа будет жить, на горе Израилю.
Широко раскрыв от ужаса глаза, Иуда молча рухнул ничком, его внутренности вывалились на песок.
Петр медленно отступил и огляделся: его никто не видел. Он неторопливо обтер изнанкой туники оружие, затем поднял глаза. Яркое пасхальное солнце, выйдя из-за туч, озарило землю Израиля, напоминая ему об исходе из египетского рабства и чудесном переходе через Красное море.
В тот день возник народ — Народ Божий. После этого двенадцать колен Израилевых скитались по пустыне, пока не достигли Ханаана, основав старый Израиль, которому ныне пришел конец. Пришло время родиться новому Израилю, и создадут его двенадцать апостолов. Их уже только одиннадцать? Что ж, Господь сам укажет, кто заменит Иуду.
Но только не Домохозяин! Тот, кто объявил себя возлюбленным учеником, не должен стать одним из Двенадцати. Никогда.
Петр перешагнул через труп Иуды. Когда тело найдут, все решат, что это жертва зелотов. У них принято вспарывать животы своим недругам. Он бросил прощальный взгляд на безжизненное тело: «Отныне я — тот камень, на коем создастся Церковь, и смерть не будет властна над нами. Это еще не конец, Иуда».
15
Со смерти отца Андрея прошло двое суток. Отец Нил смотрел на разложенные на столе бумаги — плоды многолетних изысканий, и думал о том, что ему наконец удалось пролить свет на подлинные обстоятельства смерти Иуды, которые были предопределены еще за несколько дней до распятия. Иуда не повесился, его убили. Все, что случилось дальше, можно понять, только тщательно изучая тексты и стремясь найти смысл, скрытый между строк. Историк может обнаружить истину, только сопоставив множество косвенных свидетельств.
Теперь нужно так же внимательно изучить таинственную записку, найденную в руке мертвого друга. А для этого необходимо попасть в исторический отдел библиотеки. Нового библиотекаря назначат лишь после погребения, а оно состоится завтра.
Он прикрыл глаза, давая волю нахлынувшим воспоминаниям.
— Отец Нил, я только что узнал, что рабочие, приступив к реставраций Жерминьи, обнаружили какую-то старинную надпись. Я хочу на нее посмотреть. Вы не могли бы поехать туда со мной? Я должен сделать снимки с орлеанских манускриптов, а по пути загляну в Жерминьи-де-Пре…
Они припарковались на площади маленького селения. Отцу Нилу было приятно вновь увидеть эту церковь: архитектор Карла Великого пожелал воссоздать здесь уменьшенную копию собора в Экс-ла-Шапель, построенного примерно в 800 году. Свет проникал внутрь через великолепные витражи, создавая в храме удивительную атмосферу тишины и покоя.
Приблизившись к алтарю, отец Андрей прошептал:
— Здесь все окутано тайной!
Слова его были почти неразличимы из-за стука молотков, которыми рабочие сбивали штукатурку со стены храма. Между двумя входами, прямо у пересечения продольного и поперечного нефов темнел пролом. Отец Андрей направился к нему:
— Прошу прощения, господа, я бы хотел взглянуть на плиту с надписью, которую вы, как я слышал, обнаружили во время работ.
— А, камень, который мы нашли под штукатуркой? Мы его выломали из стены и положили на ту перекладину, слева.
— Можно его осмотреть?
— Без проблем. Пока им никто не интересовался.
Пройдя несколько шагов, монахи увидели на полу квадратную плиту со следами штукатурки. Отец Андрей сначала наклонился, потом встал на колени:
— Ага… Это остатки того самого раствора, которым плиту укрепляли в стене. Плита находилась на самом виду, перед глазами прихожан. Стало быть, ей придавали особое значение… Но позднее — видите? — ее замазали штукатуркой.