Тайна ультиматума. Повести и рассказы
Шрифт:
— Пошел. Имей в виду: наклеил бумажку.
Уайт вышел, за ним Крист. Донахью вынул из портфеля листочек, смазал его клеем, в другую руку взял чемодан и, приказав Морнингстару стоять у приоткрытой двери, вышел.
Спустя минуту он влетел обратно с чемоданом, бросил его с шумом на пол и плюхнулся в кресло.
— Идите за ними… — сказал он Морнингстару, с трудом переводя дыхание. — Сообщите: операция финита. Все! — Он налил воду из графина и поднес стакан ко рту.
Профессор подошел к Донахью и поздравил с успешным окончанием
— Куросиво ругается по-японски тонким голосом и бьет себя, очевидно, по щекам. Слышно в коридоре.
— А какие у японцев ругательства? — поинтересовался профессор.
— Могу вас успокоить, профессор, — ответил Уайт. — Японцы на редкость бездарный народ по части ругательств. Им так же далеко до вас, как детской свистульке до тяжелой гаубицы.
— А где Крист? — спросил Донахью.
— Крейсирует около клозета, — сказал Уайт. — Наше второе снадобье тоже отлично сработало. — Он вдруг сделал испуганное лицо. — А ты после себя наклеил бумажку?
— Какую?
Уайт ахнул и схватил Донахью за руку,
— Ту сасамую… то-тонкую…
Донахью шевельнул уголком рта.,
— Я всегда все помню. И не развожу истерик.
Терано пробежал по коридору, содрал бумажку с двери и, вскочив в каюту, подошел к чемодану. Ниточка лежала на том же месте.
Он погладил живот, потом похлопал по нему и широко улыбнулся. Напрасные страхи, зачем пугать себя выдуманными опасностями? Кому взбредет в голову лезть в каюту в половине второго ночи? И вообще в это время никого в коридоре не бывает, а особенно в этом тупике. Правда, какие-то двое, по-видимому пьяные, сейчас стояли перед каютой наискосок от клозета, искали что-то в карманах и на полу, наверное ключ. Но больше никого в коридоре не было.
Он проглотил еще две пилюльки и сел на диван. Хотел прилечь, но раздумал: опасно. Несмотря на две чашки кофе, можно заснуть. Все-таки он здорово переволновался, а теперь наступит реакция. Боль в животе постепенно утихала. Больше нельзя есть в пути никаких консервов и вообще ужинать по-японски. Не стоит рисковать. Хорошо, что Идэ не узнает об этом случае. И о первом тоже.
Терано еще раз посмотрел на чемодан. Все обошлось благополучно. Он подумал: «А что, если бы украли чемодан?» У него похолодело внутри от этой мысли.
Вошел Крист и доложил: японец вернулся в каюту. Профессор Дан хлопнул в ладоши:
— Ну, теперь можно выпить. Выкладывайте, что у вас есть в погребах. Как насчет коньяка хэннеси экстра? Только чтоб был не моложе семидесяти лет.
Донахью мотнул головой:
— Еще рано торжествовать. Самое главное впереди — проявить снимки. А вдруг не получилось? Тогда все пойдет насмарку.
— А ниточка лежала? — тихо спросил Уайт.
— Лежала. Я ее не
Морнингстар покачал головой:
— Значит, шампанского не будет? Можно идти?
— Идите, — сказал Донахью, — и помогите Кристу. Я не успокоюсь, пока не выяснится, получились ли снимки. Теперь все зависит от Криста.
Донахью закурил и поставил локоть на стол. Рука его дрожала, и дым от сигареты поднимался зигзагообразно. Крист тряхнул рыжей гривой и провел пальцем по животу:
— Если плохо получилось, сделаю харакири.
Донахью брезгливо скривился:
— Мне нужны отчетливые фотоснимки, а не ваши разрезанные кишки.
Донахью и Уайт остались вдвоем. Донахью вынул из шкафа бутылку шабли и налил себе и Уайту. Они осушили всю бутылку. Открыли вторую.
Уже совсем рассвело, когда явился Бузони — как всегда, чинный и строгий — и сообщил, что все снимки получились: ни одного испорченного. Крист не подвел.
— Садитесь пейте, маэстро, великолепное вино. — Донахью хлопнул Бузони по спине. — Почему не пришли все? Я уже перестал сердиться. Берите стакан.
Бузони поправил галстук и одернул пиджак:
— Спасибо, я не пью. А другие не пришли потому, что пребывают в состоянии крайнего опьянения — все лежат на полу.
После ночного дежурства Идэ захотелось проветриться. В последние дни у него совсем не было аппетита и часто побаливал затылок. Он поднялся на верхнюю палубу. На ней было довольно много пассажиров. Очевидно, все, кого качка уложила в первые дни рейса, ожили и выползли из кают.
Широкоплечий миссионер долго разглядывал в бинокль островок, затем сообщил красивой седой даме в зеленом пальто:
— Это остров Гарднер. На нем, если не ошибаюсь, есть церковь. Смотрите, справа плывет кит! — вдруг закричал он.
Пожилой американец в темных очках тоже посмотрел в бинокль и безапелляционно изрек:
— Сразу видно, что ваше преподобие не в курсе земных дел. Этот кит входит в состав американского тихоокеанского флота и вооружен торпедными аппаратами и сорокамиллиметровыми пушками.
Седая дама взяла бинокль у миссионера.
— За китом пенится вода, — констатировала она. — Это настоящий кит.
— Пенится вода потому, что миноносец движется со скоростью сорок узлов, — возразил американец.
— Марико, идите сюда! — Дама передала бинокль девушке в красном плаще. — У вас нормальные глаза, не пропитанные спиртом. Подтвердите, что это кит.
— Советую встать на сторону истины, а не болезненного упрямства, — сказал американец. — Это явный миноносец, мисс Хаями.
Девушка рассмеялась:
— Я ведь немножко близорука. Боюсь, что спутаю. Вы держите пари?
— К сожалению, нет. — Американец покосился на даму. — А следовало бы.