Тайна, в которой война рождалась… (Как империалисты подготовили и развязали вторую мировую войну)
Шрифт:
Начало войны в Европе застало Италию совершенно неподготовленной. «Генерал Карбони рисует очень мрачную картину наших военных приготовлений, – отметил Чиано в своем дневнике. – Ограниченные средства, беспорядок в командовании, деморализация в армии». Даже наиболее воинственные фашистские иерархи рассматривали провозглашение Италией нейтралитета как опасение. Что касается народа, то он не скрывал своей антипатии к германскому фашизму и был решительно против вовлечения его страны в войну ради чуждых целей.
В таких условиях Муссолини, игравший роль «вопросительного знака» в политике, что было на руку гитлеровцам, охотно вмешался
Еще 31 августа «дуче» обратился в Лондон и Париж с предложением созвать 5 сентября конференцию для пересмотра условий Версальского договора, «которые являются причиной настоящих осложнений».
Несмотря на вторжение Германии в Польшу, 1 сентября в Рим поступили положительные ответы. Франция с благодарностью приняла итальянский проект, лишь оговорив необходимость пригласить на конференцию Польшу. Британский кабинет тоже выразил согласие. По предложению Чиано, французское правительство запросило Бека о согласии Варшавы. К концу дня, когда посол Франции Ноэль получил телеграмму с указанием обратиться в польский МИД, война была уже в полном разгаре. С рассвета польская столица подвергалась непрерывным налетам. В связи с появлением Иоэля Бек с противогазом через плечо поднялся из бомбоубежища. Во время их беседы немецкие самолеты сбросили поблизости парашютный десант. Обстановка мало подходила для обсуждения вопроса о созыве конференции 5 сентября. Сообщая в Париж, что Бек потребовал в ответ выполнения союзниками их обязательств, Ноэль отметил: атмосфера «уже не подходила для улаживания».
Не дожидаясь ответа Варшавы, Бонне настаивал через французского посла в Риме, чтобы Муссолини предпринял инициативу перед Гитлером. Одновременно по его указанию французская печать опубликовала сообщение, что правительство положительно отнеслось к итальянскому предложению созвать конференцию для «урегулирования европейских затруднений».
«Уступая настояниям Франции, мы зондируем Берлин о возможности созыва конференции», – записал Чиано в дневнике. В 10 часов утра 2 сентября итальянский посол в Берлине Аттолико передал Гитлеру сообщение Муссолини, что Италия имеет возможность получить согласие Англии, Франции и Польши для созыва конференции на таких условиях:
«1. Перемирие, при котором армии останутся там [102] , где они находятся в настоящее время.
2. Созыв конференции в течение двух-трех дней.
3. Разрешение польско-германского конфликта, которое, учитывая положение дел на сегодня, будет, безусловно, благоприятным для Германии».
Если рейх согласен на конференцию, указывал Муссолини, «он достигнет всех своих целей и в то же время избежит войны». Не потрудившись дождаться ответа Польши, англо-французская дипломатия через итальянского посредника продавала ее.
102
Подчеркнуто в оригинале.
Германские танковые клинья рвали тем временем на части польскую землю, и гитлеровцев вполне устраивали разговоры о конференции. 2 сентября Риббентроп заявил Аттолико, что вопрос
Получив ответ из Берлина, Чиано немедленно связался с Бонне и Галифаксом. Как они заявили, упомянутые ноты не являются ультиматумом. Вечером того же дня Галифакс, подтвердив согласие британского кабинета на конференцию, сделал оговорку: предварительным условием должен быть вывод германских войск из занятых районов Польши. К этой позиции присоединилась и Франция. Бонне, однако, считал возможным согласиться на «символический» отвод.
Оговорка о выводе войск не имела ничего общего с заботой Чемберлена и Даладье об интересах Польши. Им приходилось учитывать растущее возмущение общественного мнения в своих странах.
«Мне кажется, – сообщал Буллит вечером 2 сентября в Вашингтон, – что оба, Даладье и Чемберлен, стремятся не объявлять войны, пока не будет сделано новое итальянское предложение, но я не верю, чтобы общественное мнение обеих стран разрешило им дать согласие на его обсуждение до тех пор, пока германские армии не покинут польские земли».
Утром 2 сентября взволнованный польский посол нанес визит Бонне. Он потребовал, чтобы Франция немедленно оказала Польше помощь в соответствии с договором. Установлен ли срок в ноте, врученной накануне французским послом Риббентропу? Когда же Франция предъявит Германии ультиматум?
Французское правительство, ответил Бонне, сможет направить ультиматум лишь после решения парламента, заседание которого состоится во второй половине дня.
– По истечении какого срока окончится этот ультиматум?
– Я предполагаю, по истечении 48 часов, – ответил Бонне.
– Но ведь это слишком долго! Польша уже находится в состоянии войны 36 часов!
Обращения польского правительства к Англии и Франции с каждым часом становятся более настоятельными. Особенно требовалась помощь авиации союзников. Пользуясь полным господством в воздухе (большая часть польских самолетов была уничтожена на аэродромах в первый же день войны), германские воздушные силы препятствовали завершению мобилизации польской армии и доставке войск к линии фронта. Кроме того, фашистские стервятники совершали варварские налеты на населенные пункты, расстреливали на бреющем полете женщин и детей. Несравненный героизм и мужество польских летчиков не могли противостоять громадному численному и техническому превосходству гитлеровской авиации. Появление над Германией хотя бы нескольких воздушных подразделений союзников могло бы коренным образом изменить обстановку, сократить громадные жертвы, которые несло польское население.
Вечером 2 сентября, после заседания французского парламента, польский посол снова обратился к Бонне. Тот ответил, что вопрос об ультиматуме Германии должен еще обсуждаться на заседании совета министров. «Тогда польский посол потерял терпение и прямо сказал Бонне, что он о нем думает, и потребовал немедленного предъявления ультиматума Германии».
Отчаянный призыв о помощи из Варшавы поступил также на Британские острова в ночь на 3 сентября. Несмотря на поздний час, польский посол получил указание срочно явиться к Галифаксу и напомнить об обязательствах английского правительства.