Тайна за семью печатями, или…
Шрифт:
Сергей Анатольевич размышлял над вопросом «Что делать?» с того самого момента, как обнаружил исчезновение Альмы и пузырёк на столе перед монитором компьютера, за которым он уснул от усталости (наверное, в сотый раз пересматривая странную запись) и на котором чётко обозначились разводы от вязкой жидкости и следы языка его питомицы.
– Сначала попробую узнать, как попала плёнка к поисковикам, вдруг удастся выяснить, где это было отснято. А затем в архив Министерства обороны, постараюсь найти что-нибудь о событиях, происходивших в начале войны в том месте…
Глава 8. Граница
Мартин вздрогнул от внезапной, поразившей его в самое сердце мысли:
– Выходит, это из-за меня ты теперь можешь погибнуть?..
Он с
– Ах ты вражина! – В зарослях послышалась возня, короткий возмущённый «гавк», и на берег вышли два пограничника (собаку они, видимо, привязали в кустах, чтобы не завязалась драка, и теперь она едва слышно скулила, переживая за «своих» Людей).
– Это же не просто столб, дурила! Это же знак Государственной Границы! – стыдил один из них «нарушителя», медленно приближаясь.
Альма встала рядом с Мартином, явно смущённым своим «проступком», и следила за каждым движением человека, стараясь не выпускать из поля зрения второго, который был, возможно, более опасен, так как держал наготове винтовку с приделанным к ней штыком. Первый тоже был вооружён, но его винтовка висела за спиной, а обе руки были опущены, словно человек хотел показать, что настроен вполне дружелюбно.
Пограничник подошёл совсем близко. Это был ещё совсем юноша, с округлым лицом и серыми глазами под светлыми, словно выцветшими, бровями. Нежный румянец на щеках и длинные пушистые ресницы, которым наверняка завидовали даже признанные красавицы, делали его вид совершенно безобидным. И это впечатление не могла изменить ни торчащая над правым плечом винтовка, ни длинный, до пят, маскировочный плащ с капюшоном, ни надвинутая на лоб зелёная фуражка с красной звёздочкой на синем околыше.
– Вижу, стоять спина к спине вы умеете, а сидеть? – спросил он, поднимая правую руку, как при дрессировке.
Мартин и Альма машинально сели, вероятно, знакомый с детства жест подействовал на них гипнотически.
– Здорово! Вы что, сбежали из «Школы»? Самоволка? Ну что молчите как рыбы в пятницу?
Путешественники во времени переглянулись. Почему «как рыбы» – было понятно, а вот почему именно в пятницу?..
Юноша наклонился, чтобы рассмотреть блестящие жетоны на их ошейниках.
– Красивые имена. Мартин и Альма. Вас так назвали в честь германо-советской дружбы?* А ведь она, считай, уже закончилась, – продолжал пограничник, изучая цифры, которые следовали после собачьих кличек (номера мобильных телефонов Сергея Анатольевича и мамы Лины, но откуда бы знать это человеку из первой половины прошлого века!). – Чуете, что на том берегу делается? Сил нагнали – мама не горюй, вернусь в субботу. Не сегодня-завтра война начнётся.
– Николай, – обратился он к напарнику, – смотри, какие странные цифры. На шифр похоже.
Второй пограничник убрал винтовку за спину и осторожно подошёл, чтобы нечаянным жестом не вызвать у незнакомых собак агрессию. Их питомица заскулила чуть громче. Она перевидала множество своих собратьев (только на их пограничной заставе собак было не меньше двух десятков), но в этой парочке она всем своим нутром чувствовала что-то странное, не враждебное, нет, иначе она бы уже избавилась от ошейника (нужно лишь
*Намёк на Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом (также известен как пакт Молотова – Риббентропа) – межправительственное соглашение, подписанное 23 августа 1939 года главами ведомств по иностранным делам Германии и Советского Союза.
прижать уши и резко крутануть головой) и сумела защитить своих Людей, пусть даже ценой жизни. Ведь справиться с таким гигантом наверняка непросто. Да и его подруга выглядела сильной и ловкой.
– Действительно похоже на шифр, – задумчиво протянул тот, кого звали Николай. Он казался немного старше своего товарища, может, из-за того, что был более худощавым и впалые щёки и большие карие глаза придавали ему взрослость. Альма обратила внимание, что на вороте его гимнастёрки, выглядывающей из-под расстёгнутого плаща, нашиты зелёные прямоугольники с кантом малинового цвета. Такие же имелись и у другого юноши, только более нарядные: с золотистым уголком, красной продольной полоской посередине и на ней – два бордовых треугольничка. Видимо, эти нашивки показывали воинские звания. «Сыщица» привыкла к другим знакам отличия – погонам, но у пограничников их не было.
– Так, давайте-ка сюда ваши железки, отдадим их кому следует и пусть разбираются. – Сероглазый потянулся к ошейникам, чтобы отстегнуть жетоны, но Альма и Мартин одновременно воспротивились: Альма показала зубы, а Мартин глухо зарычал. Нечего чужому человеку касаться их личного имущества, ещё хранившего запах родных хозяйских рук!
– Ладно, – сдался юноша, – тогда вам придётся с нами патрулировать границу. А когда нас сменят, отведём вас на заставу.
«Патрулировать границу» звучало внушительно и почётно, тем более что ни Мартин, ни Альма не собирались прятаться от надвигающейся опасности. Особенно после того, как увидели спокойную отвагу пограничников, почти мальчишек, которым совсем скоро предстояло принять жестокий бой. Возможно, свой первый и последний…
– Пойдёмте знакомиться с Диной, а то она вся испереживалась.
***
Потянулся ещё один томительный день ожиданий. Саша и Николай Павлович не отходили от монитора компьютера, пересматривая всю военную хронику, какую им удавалось найти. И если бы в их руках оказались настоящие плёнки, они бы уже «засмотрели» их до дыр. Мама Лина, чтобы успокоить нервы, не расставалась с тряпкой и натирала всё вокруг до блеска. Тем же самым занимались у себя Сашина бабушка Александра Сергеевна и жена следователя Петрова. В результате их квартиры сияли такой чистотой, словно хозяйки готовились в любой момент принять у себя высоких гостей, рангом не ниже английской королевы. Вовка Менделеев, чувствуя личную вину за произошедшее, опять закопал коробку со склянками на пустыре. Пафнутий с раннего утра затянул песню про «враждебные вихри» и мешал Брысю сосредоточиться на поиске выхода из сложившейся ситуации. Рыжий и Савельич просто грустили.
Вечер принёс новости. Сергей Анатольевич, выпросивший у начальства внеплановый отпуск и посвятивший этот день переписке в интернете с поисковиками, узнал, что коробку с плёнками вместе со старой кинокамерой им передала жительница одного приграничного белорусского села. Но никаких подробностей, кроме того, что эта конкретная запись была последней по дате и сделана 21 июня 1941 года в том самом посёлке, у них не имелось. На остальных плёнках тоже были запечатлены представления маленькой цирковой труппы. Видимо, кто-то из артистов увлекался съёмками на любительскую кинокамеру, которые появились как раз перед войной. Но эта новость была не главной. Поисковики сообщили, что в окрестностях посёлка, у реки, где пограничники вели бой, чтобы не пропустить врага через брод, при раскопках они нашли нечто странное. Помимо человеческих останков – останки двух собак. И это не было бы удивительным (ведь служебные собаки тоже до конца выполняли свой воинский долг), если бы не обнаруженные именные жетоны. На них выгравированы клички и цифры, напоминающие номера современных мобильных телефонов. Сергей Анатольевич попросил прислать ему фотографию этих находок. И теперь с тяжёлым сердцем звонил в дверь Сашиной квартиры…