Тайна затворника Камподиоса
Шрифт:
Кривошей пожал плечами и продолжал:
Вторая ступень – это «гудящее корыто». В этом случае обвиняемого насильно кладут в некое подобие гроба, который затем плотно закрывается крышкой. Сквозь сделанные в ней отверстия внутрь запускается рой шмелей или ос, которые жалят его тело. Иногда тело обвиняемого распухает до такой степени, что трескаются завитые гвоздями доски гроба. Смерть иногда наступает быстро, иногда же обвиняемый умирает долго.
Кривошей перевернул страницу и откашлялся. Он заметил, что глаза алькальда от страха расширились, и продолжал зачитывать:
Третья ступень – это «качели для попугаев», еретик садится на пол, притягивая ноги к груди. Ладонями он охватывает голеностопы, и там их крепко связывают ремнями. После чего палач просовывает шест между подмышками и коленными впадинами. Шест поднимают на высоту человеческого роста, и еретик висит связанный на нем с опущенной вниз головой. Все в нем постепенно отмирает, а он сам испытывает при этом страшные муки.
Обвиняемый не сдавался. И ничем не выдавал, как он испуган услышанным.
Четвертая ступень – это испытание огнем. При этом одновременно поджигаются связанные в пучок гибкие жгуты, которые затем подносятся к подмышкам обвиняемого. Когда кожа сгорает и обнажается мясо, оно поливается кипящим маслом или жидкой горячей смолой...
– Продолжать, обвиняемый?
– Как вам будет угодно, – ответил Витус, не меняясь в лице.
– Зачем вы накликаете на себя беду, несчастный? – неожиданно подал голос алькальд. Он смотрел на Витуса совершенно спокойно, безо всякого сочувствия или жалости. – Вы только все усложняете и ухудшаете свое положение. Почему бы вам не раскаяться? Сделайте это, наконец! Может быть, тогда дело до пыток и не дойдет. Однако процедуре изгнания дьявола вы подвержены будете, это необходимо для спасения вашей души.
– Благодарю вас, алькальд, за ваше добросердечное участие, – соблюдая формальность, сказал епископ Матео. Откуда ему было знать, что слова градоначальника были отнюдь не бескорыстны: приближалось обеденное время, и дон Хайме успел проголодаться. Поэтому прекращение заседания или хотя бы продолжительный перерыв в нем были бы весьма кстати.
– Впрочем, я не уверен, – добавил инквизитор, – что изгнание дьявола из обвиняемого послужило бы всеобщей пользе и привело бы к успеху.
– Мне раскаиваться не в чем, – стоял на своем Витус. Он чувствовал, что теряет самообладание.
– Ну, как знаешь. – И Кривошей продолжал читать:
Патую ступень можно в зависимости от состояния еретика поменять местами с седьмой. Речь идет о «баскских подтяжках», «чурбане мясника» и «андалузском козле». Применяя «Баскские подтяжки», поступают следующим образом...
– Прекратите! – неожиданно завопил Витус. – Прекратите! Прекратите! Я этого больше не выдержу...
– А-а-а, я вижу, ты берешься за ум...
– Нет, я схожу с ума! – его словно захлестнуло свинцовой волной страха, ненависти и отчаянья. – Я с ума сойду! Когда я вижу, как ты, сволочь паршивая, наслаждаешься муками, которые вызывают твои способы пыток, какое наслаждение ты испытываешь при виде смертельного страха других, я не верю больше, что я среди людей! Мне омерзительно твое преступное сладострастие! Ты, ты... – он глубоко вдохнул, и ругательства так и посыпались из него: – Ты – преподлейшая, грязная тварь, самый подлый и ничтожный из монахов! Ты – бич Божий!
На какое-то мгновенье Кривошей потерял дар речи. Потом глаза у него выкатились из орбит.
– Да как ты смеешь, ты – неизвестно откуда взявшееся отродье подзаборной шлюхи!!!
Он выскочил из-за стола и бросился на обвиняемого с кулаками. Витус быстро отступил назад. Он инстинктивно выбросил вперед скованные цепью руки, но Кривошей уже успел ударить его кулаком в лицо. Юноша закачался и взмахнул руками. Металлические цепи, звеня, взлетели и сильно ударили Кривошея по левому плечу. Помощник епископа взвыл и растянулся на полу. Витус еще раз взмахнул руками...
– Остановитесь! – пронзительно закричал епископ Матео.
Дон Хайме сделал вид, будто всецело занят своей зубочисткой.
Отец Диего сидел как громом пораженный.
Витус же отпрыгнул подальше от Кривошея, в сторону двери. Там ему преградили путь часовые. Они недвусмысленно направили на него свое оружие.
Но тут вдруг совершенно неожиданно оба часовых сделали по шагу вперед: это они получили толчок от внезапно открывшейся двери. Витус почувствовал прикосновение острых алебард к груди и тут же увидел, как в зал вошла группа людей, возглавляемая высокого роста человеком в белом облачении, с черной накидкой на плечах.
Это был аббат Гаудек.
– Надеюсь, я не опоздал, – произнес он, оглядывая присутствующих и оценивая ситуацию. – Меня зовут Гаудек, я аббат из Камподиоса. – Он сделал жест рукой, указывая на пришедших вместе с ним.
– Это отец Томас, настоятель и лекарь нашего монастыря, это – отец Куллус, а это крестьянин Карлос Орантес со своими сыновьями Антонио и Лупо.
Представленные им по очереди поклонились. Гаудек говорил спокойно и вежливо, обращаясь к верховному инквизитору.
– Полагаю, я вижу перед собой Матео де Лангрео-и-Нава, епископа Овьедо, назначенного верховным инквизитором Кастилии его святейшеством папой Григорием XIII и его величеством королем Филиппом II.
– Все так, достойнейший аббат, – сухо ответил Матео. Обращение по всей форме отнюдь не претило ему, однако появление этого незнакомца только усугубило ситуацию, а нарушение единожды заведенного порядка судопроизводства было ему крайне неприятно. – Не знаю, известно ли вам, но именно сейчас мы ведем процесс дознания.
– Именно по этой причине я здесь.
– Как вас понимать?
– Я приехал сюда потому, что до меня дошли слухи, что здесь обвиняется в ереси некий молодой человек по имени Витус. Так это или не так?