Тайна затворника Камподиоса
Шрифт:
– Понятия не имею.
– И-и-и-и-а! – снова этот громкий рев.
– Вроде бы осел кричал, – прошептал Витус. Он смотрел по сторонам, но, конечно, в сгустившихся сумерках ничего не мог увидеть. – Вот!
Совсем недалеко от них действительно появилась ослиная голова.
– Может, этого осла привели на водопой, и он почуял рядом людей? – предположил Магистр.
– Это не осел, а мул, – уточнил Витус. И сделал несколько шагов по направлению к животному, чтобы успокоить его. – Да ведь это... – вырвалось у него. – Подожди-ка... –
– Это Изабелла – совершенно точно!
– Изабелла? Черт побери, что за Изабелла?
– Мул Эмилио, возницы, о котором я тебе рассказывал.
– Вот так случайная встреча!
– Случайная? – Витус нежно погладил мула по ноздрям. Мул поднял голову и губами слегка прихватил ладонь Витуса. Ждал, что получит что-нибудь вкусное.
– У меня для тебя ничего нет, девочка, – с сожалением проговорил Витус. – А может, это никакая не случайность, что ты оказалась здесь?
– Загадки загадываешь, – махнул рукой Магистр.
– Как знать... Скоро все выяснится. Изабелла, иди домой!
Животное прислушалось и насторожило уши.
– Изабелла, иди домой! – повторил Витус.
Громко фыркнув, мул повернул в сторону. Он медленно, но уверенно шел в сторону северо-восточной части города. Время от времени останавливался, пофыркивал, словно желая убедиться, что оба путника идут за ним следом.
– Вот и поглядим, – сказал Витус.
– Верится с трудом, но, похоже, Изабелла понимает человеческую речь, – удивился Магистр.
– А ты думал!
Примерно через четверть мили они увидели перед собой линию тесно подогнанных друг к другу городских домов, а дорога превратилась в узкую улочку. Они шли, держась строго за мулом, но нигде не видели ни огонька. Казалось, весь мир уснул.
– Вот где собака зарыта, – прошептал Магистр, и, как бы желая уличить его во лжи, где-то совсем рядом залаяла собака.
Витус толкнул Магистра в бок, давая понять, чтобы тот придержал язык. Изабелла подняла голову. Уши ее беспокойно зашевелились.
– И-и-и-а-а! – взревела она, а потом уверенно пошла в сторону хлева, прилепившегося к сравнительно большому дому. Они оказались перед ночлежным домом, принадлежавшим некоему Педро, потому что покосившиеся буквы на вывеске над дверью оповещали: «Приют у Педро». Изнутри доносились голоса.
– А ну тихо! – прикрикнула вдруг женщина из окна верхнего этажа. – Потише, вы, там, внизу! Чтоб вас черти побрали!
Она выглянула в окно. На голове у нее громоздился ночной колпак, а в руке она держала ночной горшок, содержимое которого женщина не замедлила выплеснуть вниз. Витус с Магистром едва успели отскочить в сторону. Изабелла, на которую кое-что попало, шагнула вперед и заревела:
– И-а-а-а!
Женщина в окне исчезла.
– Вот еще! Какие-то бездомные ослы разгуливают тут по ночам! – ругнулась она, исчезая.
– Погодите! – Орантес схватил отца Куллуса за руку. – По-моему, это меня зовет Изабелла!
– Твой мул? – с набитым ртом переспросил Куллус.
Эта новость его не слишком заинтересовала. Он потянулся правой рукой за пирожком с мясом, а левой налил в свою кружку вина из кувшина. Сделав порядочный глоток, утер рукавом сутаны рот. Но успел заметить, что Орантес чем-то обеспокоен. Его доброе сердце дрогнуло:
– Не тревожься ты так, сын мой. Что правда, то правда, удача нам сегодня не улыбнулась. Как подумаю о том, что нам не удалось вызволить Витуса из тюрьмы инквизиции... Однако, уверяю тебя, что, если на то будет воля Божья, это случится не позднее завтрашнего дня.
Он вложил в эти слова всю силу убеждения, которой обладал. Зачем Орантесу знать, что и сам он, Куллус, не совсем уверен в успехе.
– Почему бы тебе не последовать за остальными? – спросил он как ни в чем ни бывало. – Все уже разошлись по своим комнатам, помолились на ночь и легли спать. Будет день – будет и пища.
И закусил вино пирожком с мясом дичи.
– Не понимаю, святой отец как это после всего, что случилось сегодня, у вас еще не пропал аппетит?
– Ах, сын мой, – мягко улыбнулся отец Куллус. – От того, что я стал бы голодать, Витуса на волю не выпустили бы, правда? Надо видеть жизнь такой, какова она есть. Все равно все мы грешны перед Богом. – И он наскоро перекрестился рукой с огрызком пирожка. – Те Deum laudamus![20]
– Ну, ваше дело, – Орантес встал из-за стола. Его немного огорчало, что Куллус настойчиво обращался к нему «сын мой», хотя они с ним были одного возраста. Вдобавок он досадовал на самого себя, что принял это дело так близко к сердцу. Да, но из своей шкуры не выпрыгнешь! Какое-то безотчетное чувство подсказывало ему, что сегодня ночью что-то случится.
И вдруг он понял: рев Изабеллы прозвучал как будто с улицы, хотя ей в это время полагалось стоять в хлеву на заднем дворе.
– Пойду проверю, что там такое, – сказал он и исчез в темноте.
– Поступай, как знаешь, сын мой, – проговорил ему вслед Куллус, продолжая жевать.
Орантес нашел мула недалеко от входа в гостиницу. Он громко пофыркивал и несколько раз ударил копытами по камням мостовой.
– Изабелла, – проговорил он совершенно спокойно, – где тебя носило в такое позднее время? Возвращайся обратно в хлев.
Разговаривая с животным, он боковым зрением увидел две замершие в тени дерева фигуры. Орантес почему-то очень испугался. Сердце тревожно забилось. Времена смутные, по ночам тут бродит много всякого ворья и прочего отребья. Он потянулся рукой к поясу, за которым у него был кинжал. Он отлично владел оружием, но все-таки надеялся, что выхватывать его не придется.