Тайна затворника Камподиоса

Серно Вольф

– Жидкость с гноем уже вышла, скоро ему будет лучше, – уверенно проговорил молодой человек.

– Я даже поверить не могу, что он теперь будет совсем здоровый пес, – пробормотал мальчик. – Спасибо, святой отец, я так вам благодарен...

– Не надо громких слов, – молодой человек положил руку на плечо мальчика. – И не называй меня впредь «святой отец». Самое плохое уже позади. Рана через два-три дня затянется. За это время еще раза два выйдет гной, но так и должно быть. Оставь Педро на некоторое время в покое, тогда через день-другой он будет опять помогать тебе пасти овец.

По его лицу скользнула улыбка. Он дал песику легкого шлепка и тут же оглянулся туда, откуда доносились

громкие крики. Юноша не мог понять толком, в чем дело, но вдруг кто-то несколько раз выкрикнул его имя:

– Витус! Витус!

В келью умирающего они вошли друг за другом: Гаудек, Томас, Куллус и последним – Витус. Молча встали у продольной стены и перекрестились на висевшее у изголовья распятие. Потом опустили головы.

– Не делайте столь постных лиц, братья, только потому, что я вскоре предстану перед Всевышним, – ободряюще прозвучал из угла комнаты голос аббата. Жестом руки он подозвал их к себе.

– Если я не ошибаюсь, сегодня вторник, 13 марта anno Domini 1576, и это замечательный день, как и каждый день, дарованный нам Всевышним. И моя смерть ничего не изменит.

– Вы не должны говорить так, преподобный отец, – Куллус поднял свое розовощекое лицо. Он первым полностью овладел собой. – Вспомните, сколько всего вы намеревались свершить в земной жизни. И не забывайте, что заслуга в том, что обитель наша прославилась как средоточие благочестия, учености и мирной жизни, принадлежит исключительно вам.

– Вздор, братья, – голос Гардинуса прозвучал удивительно твердо. – В этом монастыре живут сто двадцать четыре монаха, девять послушников и одиннадцать pueri oblati [4] . Все занимаются своим делом и возносят молитвы Господу нашему. А вы говорите о каких-то особых моих заслугах!

Гардинус подозвал к себе толстого монаха:

– Не жалуйся, брат, а возрадуйся! И подай мне стакан воды, я хочу еще кое-что сказать вам.

Отец Куллус поклонился, произнес невнятно какие-то слова извинения и поспешил выйти.

4

Pueri oblati (лат.) – в монастырях подростки, разносившие во время богослужения просвиры и облатки.

– У него что на уме, то и на языке, но я люблю его за это, – с улыбкой проговорил Гардинус. – Я люблю всех вас и знаю, что вскоре вам придется хоронить мое бренное тело. Но дух мой да пребудет с вами!

Он внимательно смотрел на Гаудека, Томаса и Витуса и осознавал, до чего все они молоды. Даже отец Томас, старший из них по возрасту, родился на тридцать лет позже, чем он. Но что такое тридцать лет! Он мысленно обратился в те времена, когда и сам был молод – этак лет на семьдесят пять назад...

Тогда, в июле 1501 года, начав путь от Бискайского залива, он перешел через Астурийское плоскогорье. Позади остались 600 миль, пройденные от Памплоны, у подножья Пиренеев, через весь север Испании, минуя Бургос и многие другие города, до самого Сантьяго-де-Компостела, где покоятся мощи святого апостола Иакова и куда паломники вот уже сотни лет стекаются к его могиле в соборе, носящем имя апостола. Там юному Гардинусу вручили вожделенный сертификат, свидетельствующий о том, что он воистину совершил паломничество к мощам святого Иакова, за что ему будут отпущены двести дней огня очистительного.

Но, когда восторг улегся, он столкнулся с обыденной житейской проблемой – ощутил чувство голода. Теперь, когда Гардинус не был больше паломником, люди перестали давать ему подаяние и пищу. Единственное, чем он обладал, были три вечных спутника всех паломников: крепкая, с человеческий рост палка, на которую можно опираться или отбиваться ею от волков или грабителей с большой дороги; тыква, полая внутри, служащая бутылкой для воды, и ракушка – что-то вроде ложки.

Ни одним из этих предметов не насытишься.

Несколько недель он перебивался с хлеба на воду, помогая рыбакам чинить сети. Потом подался дальше, на восток страны, зарабатывая на жизнь как водонос. Это была очень тяжелая работа. Его хватило на какую-то пару дней, не больше. Силы Гардинуса с каждым днем заметно убывали. Поэтому он решил податься в глубь страны, подальше от побережья. Времена были смутные, и молодой человек был бы рад найти себе одного или нескольких попутчиков, но таких что-то не находилось. Так что пришлось ему, как и прежде, полагаться только на свой посох.

Однажды утром, когда он переходил через пересохшее устье какой-то речушки, Гардинус увидел перед собой живописную долину, у края которой, там, где снова вырастали холмы, стоял древний монастырь цистерианцев [5] – Камподиос [6] . Воткнув посох в землю и тяжело дыша, молодой человек оперся на него. Он пристально вглядывался в строгие очертания храма. Длинная крестообразная базилика показалась ему знакомой, в восточной части поперечного здания он увидел целый ряд часовен. Сам храм с его простыми формами, высокими закругленными окнами и острыми седловидными крышами красного цвета произвел на него глубокое впечатление. Он словно соприкоснулся с несокрушимостью, исходившей от этих стен. Вдруг у Гардинуса появилось ощущение, будто посох хочет вырваться у него из рук, но, возможно, это ему только почудилось, потому что в тот момент он потерял сознание. Как бы то ни было, Камподиос, цистерианский монастырь, стал его судьбой, знамением всей его будущей жизни...

5

Цистерианцы – члены католического монашеского ордена, основанного в 1098 году. Первый монастырь ордена находился во Франции около Дижона, в городке Цистерциуме. С XII века, после реорганизации ордена Бернаром Клервосским, они стали называться также бернардинцами. В XII веке орден имел в Европе около 700 монастырей, мужских и женских.

6

Campodios (лат.) – дословно: Божий дом.

Резкое движение насторожило Гардинуса. Перед ним стоял отец Куллус со стаканом воды.

– Свежая, только что из колодца, преподобный отец!

– Спасибо, дорогой Куллус, – Гардинус отхлебнул глоток, мысленно возвращаясь в настоящее. Он не знал, как братья воспримут его последнюю волю, в особенности отец Томас.

Томас был высокого роста серьезным человеком аскетического вида, с юношеских лет посвятившим себя изучению хирургии и лекарственных трав. Он был автором книги «De morbis hominorum et gradibus ad sanationem», сокращенно «De morbis» [7] , объемом в тысячу двести страниц и богато иллюстрированной. Он гордился своим произведением, и в некотором смысле эта книга служила ему напоминанием, что гордыня – это зло.

7

«De morbis» (лат.) – «О болезнях».