Тайна зеркала 2
Шрифт:
– Сюда? – племянник вопросительно ткнул пальцем в сторону дома.
– Угу. Проходите, – спокойно ответил Кентавр и сам толкнул калитку, пропуская Петра Антоновича внутрь.
– Я так волнуюсь, – пробормотал толстячок, переводя взгляд со своих спутников на увитое диким виноградом крыльцо в конце дорожки и не решаясь шагнуть во двор.
Собаке его тревоги были неведомы. Пока хозяин переминался с ноги на ногу, Багира сунула любопытный нос в калитку и настороженно потянула носом воздух. В глазах её зажегся хищный огонь, уши встали
– Багира, стой! – закричал Пётр Антонович и рванулся следом, но его короткие ножки сильно уступали собачьим в скорости.
У самого крыльца собака притормозила, свернула влево и своими мощными лапами налегла на дверь маленького дощатого сарая возле дома. Дверь затрещала, и черно-белое тело мигом исчезло внутри. До ушей Кати донесся грохот, звон и оглушительное кудахтанье.
"Это курятник!" – мысленно ахнула девушка и поспешила вдогонку за толстяком.
Кентавр легко обогнал их обоих. Он первым забежал в сарай, и грохот, звон и кудахтанье стали в два раза громче. Из открытой двери полетели перья и клочья соломы. Катя остановилась в паре метров от курятника и придержала за пальто рвущегося вперед Петра Антоновича, справедливо рассудив, что ещё два человека внутри грозят полным разрушением ветхого строения.
В этот момент дверь увитого виноградом домика отлетела в сторону, и на крыльцо выскочила крепкая старушка с двустволкой наперевес. Она сначала нацелила ружьё на шумный курятник, но, заметив стоящих у самого порога Катю и толстячка, перевела дуло в их сторону:
– Стой! Стреляю на поражение! – гаркнула она и поднесла прицел к подслеповато сощуренному глазу.
Катя и новоявленный племянник испуганно застыли.
– И это… Как его?… Руки вверх! – вспомнила воинственная бабка.
Визитёры послушно вскинули руки над головой.
– Всё нормально, Валентина Михайловна, – прозвучал приглушенный голос начальника охраны. – Не надо стрелять.
Кентавр появился из сарая, крепко держа пса за ошейник. Внешний вид всегда тщательно одетого, причесанного и выбритого начальника охраны оставлял желать лучшего. К мокрым брызгам грязи на его одежде прибавились солома и куриный помёт. Оба, человек и собака, были облеплены с головы до ног разноцветными перьями, а Багира ещё и разукрасила себя битыми яйцами. В зубах она держала полузадушенную курицу, которую Кентавр не смог у неё отобрать и, в противоположность хмурому начальнику охраны, светилась счастьем удачной охоты.
Бабулька не торопилась опускать ружьё, хотя стрелять эта старая железяка могла, в лучшем случае, лет сто назад. Она повернулась на голос и теперь у неё на мушке был начальник охраны.
– Эт-та что?… – перешла она на пронзительный визг, разглядев свою лучшую несушку в черно-белой пасти.
– Это ваш подарок, – Кентавр устало стер пот и перья с лица, подходя с собакой к крыльцу.
Умница Багира аккуратно положила свой трофей на верхнюю ступеньку, тявкнула и радостно завиляла хвостом: "Ну, давайте, хвалите меня!"
Бабка резко опустила ружье вниз, с размаху приложив приклад к мозоли на большом пальце ноги, и охнула от боли. Потом она недоуменно поморгала и наклонилась над перекушенной пополам курицей.
– Константин Сергеич!… – тревожным шёпотом позвала она, поднимая на него непонимающие глаза, когда убедилась, что зрение ее не обманывает. – А что это?…
– Давайте, рассказывайте Валентине Михайловне, что ЭТО, – повернулся Кентавр к толстяку, который, как и Катя, продолжал стоять с поднятыми руками.
Начальник охраны отступил в сторону и принялся отряхивать мусор с одежды, всем своим видом показывая, что больше в этом безобразии не участвует.
Толстяк опустил руки, одернул пальто и нахально заявил, обращаясь к Кентавру:
– Я всё объясню. Только про курятник объясняйте сами, потому что меня там не было.
– Я? – изумился начальник охраны и хотел что-то добавить, но сдержался.
Он стряхнул еще несколько перьев со своего свитера и едва слышно усмехнулся:
– Ну-ну…
Усмешка эта не предвещала Петру Антоновичу ничего хорошего, но тот ее даже не заметил.
Он бодро шагнул вперед, откашлялся и принял важный вид.
– Уважаемая Валентина Михайловна! – торжественно обратился он к старушке, сняв шляпу, но тут же перешел на озабоченный тон. – Вы ведь Смирнитская, Валентина Михайловна?
– И шо? – подозрительно сощурилась бабка.
– А то, – обрадовался Пётр Антонович. – Что у вас есть сестра, Анна Михайловна!
– И шо? – сурово повторила она. В голосе её появились новые нотки.
– А я – её сын. Зотов, Пётр Антонович, – толстячок весь лучился восторгом.
– Ну и шо? – старушкины брови грозно съехались к переносице, лицо помрачнело.
– Как же? – удивленно-радостно воздел ладони к небу племянник. – Я вас разыскал!
Бабка снова подняла ружьё и направила дуло прямо на пухлый живот Зотова.
– Нету у меня никакой сестры, ясно? – грозно рявкнула Валентина Михайловна.
– Как же так?… – растерянно забормотал Зотов. – Не может быть… Подождите! Вас было три сестры. Старшая, Раиса, умерла в молодости, вы – средняя, а моя мама – младшая. Вы жили на улице Ленина сто сорок два, квартира тридцать четыре… Вашу бывшую соседку зовут Мадина Турсуновна…
Начальник охраны и Катя, которая потихоньку переместилась за его спину, внимательно наблюдали за происходящим. Багира по-хозяйски плюхнулась рядом с ними на клумбу, сломав несколько тюльпанов, и довольно жмурилась на солнышке.
– Нету у меня сестры! Ты понял? – повторила бабуся, зловеще понизив голос.
Потом она медленно спустилась с крыльца и подошла к несчастному племяннику, не сводившему испуганного взгляда с ружья.
– Тогда я… Наверное, ошибся… Прошу меня извинить… – лепетал тот, отступая назад.