Тайна Желтой комнаты

Леру Гастон

— Тогда ответьте нам, каким же образом этого человека не обнаружили в вашем закрытом квадрате, если он туда забежал?

Рультабиль снова извлек часы из жилетного кармана.

— Господин председатель, — вздохнул он, — вы можете еще три часа спрашивать меня об этом, но ответить на этот вопрос я смогу только в половине седьмого.

На этот раз поднявшийся ропот был лишен враждебности и разочарования. Публика начала доверять Рультабилю, и, кроме того, всех забавлял этот назначенный председателю суда час, напоминающий обещанное свидание.

Председательствующий

подумал было, не следует ли ему рассердиться, однако Рультабиль привлекал к себе всеобщие симпатии, и господин де Року также поддался этому чувству. Репортер так точно описал поведение и каждый жест госпожи Матье, что суд начал относиться к нему серьезно.

— Согласен, господин Рультабиль, — сказал он, — но чтобы до этого времени я вас больше не видел.

Рультабиль молча поклонился и отправился в комнату для свидетелей.

Его взгляд искал меня среди публики, но не находил. Тогда я пробрался через толпу и почти одновременно с ним вышел из зала. Рультабиль приветствовал меня весьма горячо, пожимая мне руку. Он был возбужден и разговорчив.

— Я не спрашиваю вас, дорогой друг, что вы делали в Америке, — сказал я, — вы мне, конечно, возразите, как и председателю суда, что ответите не ранее половины седьмого.

— Нет, мой дорогой Сэнклер, вы мой друг, и, зачем я ездил в Америку вы узнаете уже сейчас. Я искал имя второго воплощения убийцы!

— Ах вот как, имя второго воплощения…

— Ну конечно. Когда мы с вами в последний раз оставляли Гландье, я уже знал оба воплощения убийцы и имя одного из них. Поиски другого имени мне пришлось продолжить за океаном.

В этот момент мы зашли в комнату для свидетелей, и все устремились к Рультабилю. Репортер был любезен со всеми, за исключением Артура Ранса, к которому проявил заметное равнодушие.

В этот момент в комнате появился Фредерик Ларсан, и наши герои обменялись рукопожатием, после которого можно было остаться со сломанными пальцами. Рультабиль, должно быть, не сомневался в своей победе, если встретил сыщика так дружелюбно. Уверенный в себе Ларсан улыбнулся и, в свою очередь, поинтересовался причиной отъезда моего друга в Америку.

Тогда Рультабиль любезно взял его под руку и весело рассказал несколько забавных анекдотов о своем путешествии. Затем они удалились, разговаривая о более серьезных делах, и я из деликатности оставил их вдвоем.

Вернувшись в зал, я сразу понял, что публика, не придавая больше никакого значения происходящему, нетерпеливо ждала назначенного часа.

Пробило половину седьмого, и Жозеф Рультабиль был снова введен в зал. Невозможно описать волнение, с которым все провожали его глазами. Люди затаили дыхание. Робер Дарзак, бледный как смерть, поднялся со своего места.

— Я не заставляю вас принимать присягу, — начал председательствующий, — так как вы не были вызваны в установленном порядке, но надеюсь, не следует объяснять важность того, что вы здесь заявите. Важность, если не для других, то, по крайней мере… для вас, — с угрозой добавил он.

— Конечно, господин председатель, — спокойно ответил Рультабиль.

— Итак, — сказал господин де Року, — мы остановились на крохотном тупике двора, где убийца нашел себе убежище. В половине седьмого вы обещали рассказать, как он бежал из этого тупика, и назвать имя убийцы. Сейчас шесть часов тридцать пять минут, господин Рультабиль, а мы еще ничего не знаем.

— Я уже объяснял, — сказал мой друг среди такой торжественной тишины, какой я еще никогда не слышал, — что убежать оттуда обычным путем было совершенно невозможно. И это святая истина, потому что в тупике убийца находился вместе с нами.

— И вы его видели! Но ведь это как раз то, что утверждает обвинение.

— Мы его видели и слышали, господин председатель! — воскликнул Рультабиль.

— И не задержали преступника?

— Никто, кроме меня, не знал, кем он является на самом деле. Мне же надо было, чтобы убийца оставался еще на свободе, и потом, кроме собственной интуиции, в этот момент я еще не имел других доказательств его виновности. Да, только мои рассуждения подсказывали мне, что преступник находится здесь, среди нас. Но я должен был выждать, чтобы представить сегодня суду неопровержимые доказательства, которые, я уверен, удовлетворят всех.

— Но говорите же, говорите! Назовите нам имя убийцы.

— Вы его обнаружите среди тех, кто находился в этот момент в тупике двора, — ответил Рультабиль, казалось, не торопившийся.

Публика в зале начала терять терпение.

— Имя, имя! — скандировали присутствующие.

— Я немного задерживаю свои показания, — сказал Рультабиль, — но у меня есть на это свои причины.

— Имя, имя! — не унималась толпа.

— Тишина, успокойтесь! — взывали судебные приставы.

— Вы должны сразу назвать его имя, — сказал председательствующий, — итак, в тупике двора находились: сторож, то есть убитый. Это он был преступником?

— Нет, господин председатель.

— Дядюшка Жак?

— Нет.

— Привратник Бернье?

— Нет, господин председатель.

— Господин Сэнклер?

— Нет…

— Тогда сэр Артур Вильямс Ранс? Остаются Артур Ранс и вы! Надеюсь, вы не убийца?

— Нет.

— Значит, вы обвиняете господина Артура Ранса?

— Нет.

— Не понимаю. Что вы хотите сказать? Ведь больше там никого не было.

— Конечно, господин председатель, больше никого не было внизу, но был некто сверху, появившийся в окне над всеми нами.

— Фредерик Ларсан! — воскликнул председательствующий.

— Фредерик Ларсан! — как эхо отозвался звонким голосом Рультабиль.

И повернувшись к публике, среди которой уже были слышны возгласы протеста, он объявил с такой уверенностью, на которую я никогда не считал его способным:

— Фредерик Ларсан — убийца!

Зал наполнили крики, в которых слились изумление, ужас, негодование, недоверие, а в некоторых и восхищение этим молодым человеком, достаточно смелым, чтобы решиться на подобное объявление. Председательствующий даже и не пытался успокоить толпу.