Тайна жизни
Шрифт:
— Вера этого человека так глубока, что его стоило бы спасти. Если мой метод хорош для животных, он должен удаться и на людях. Это вопрос одной анатомии. Вы согласны со мной, Алинь?
— Конечно, — сказала она машинально, неспособная уже подняться до прежнего воодушевления.
Забота о Жозе-Марии и Эль Браво, которого трясла лихорадка, заняла весь вечер у Алинь, и она даже не успела подстеречь на террассе возвращения лодки. Спустившаяся ночь заставила ее побеспокоиться об отсутствии Жана и, укладываясь в постель, она испугалась тех бессонных часов, которые ей предстояли. Но молодость и усталость
— Странно, как быстро привыкаешь, — думала она: — но ведь я хотела исцелиться.
Однако, когда Огюст утром возвестил, что «Форверд» показался на горизонте, забившееся сердце показало молодой девушке, что исцеление это ненадежно. В первый раз в жизни она сочинила невинную ложь и исчезла из лаборатории под предлогом, что идет к своим больным; она обошла вокруг всего здания, чтобы избежать Анри, который несомненно предложил бы ей сопровождать ее и быстро побежала вниз по тропинке.
— Надеюсь, что мое отсутствие никого не обеспокоило, мадемуазель? — весело крикнул ей моряк, причаливая к берегу: — О, у меня новости, вы будете поражены.
Она нашла его преобразившимся, светившимся какой-то радостью, причину которой ей хотелось поскорее узнать. Несомненно, такое действие оказало морское путешествие после такой долгой вынужденной праздности, но он прыгнул на мостки, порывисто обнял ее и с необычным для него красноречием начал рассказывать.
— Как вы думаете, кого я встретил в Порт-оф-Спэн, после того, как ссадил моих пассажиров. Ни за что не отгадаете, Алинь. Отца Тулузэ собственной персоной.
— Но этот отец Тулузэ был совершенно неузнаваем! Он похудел, пожелтел и искал специалиста по болезням печени. Врач посоветовал ему переменить климат. Поездка во Францию может восстановить его здоровье.
Они обедали вместе вчера вечером, и Жан стал исповедываться ему в своих проектах и заботах, где достать две-три тысячи франков на экипировку, на покупку пироги, оружия, необходимых орудий и провианта?
— Подумайте, какое счастье, Алинь! Аббат только что продал золотого порошку на двадцать тысяч франков. Он одолжил мне четыре тысячи, которые я верну ему по возвращении во Францию, и это еще не все! Этот чудный человек дает мне в подарок большую пирогу, которую он мне скоро пришлет с индейцами. Я вне себе от радости, Алинь!
— Я очень счастлива за вас, — сказала она с улыбкой, которую насильно вынудила у своего мужества: — Вы видите, какой я сделалась благоразумною.
Он взял ее за обе руки, долго смотрел на нее и сказал серьезным голосом:
— Вы благоразумны и мужественны. Если такая, как вы, женщина согласна на дружбу с таким жалким существом, как я, то я могу только этим гордиться и чувствую, что это придаст мне неисчерпаемую силу.
Он с помощью матроса вытянул лодку на берег, и перенес ее содержимое в хижины, устроенные индейцами отца Тулузэ у подножья скалы. Не переставая работать, он давал краткие объяснения молодой девушке, которые вводили ее в жизнь искателя золота.
Кирки, лопата, большие деревянные корыта, в которых промывается золотой песок, составляли все его оборудование в ожидании аппарата, выписанного из Соединенных Штатов для автоматического промывания. Плотничьи инструменты были необходимы для постройки хижины. Ружья для добывания дичи. В девственном лесу нельзя сделать двух шагов без широкой сабли, которой рассекают лианы, делающие его непроходимым. Не говоря уже о том, что это лучшее оружие, когда на тебя нападают кабаны.
Мешки соли, пороха и свинца среди индейцев заменяют деньги, а консервы взяты на тот случай, когда не будет дичи. Гильза с динамитом, брошенная в хорошее место реки, может дать полквинтала [2] рыбы, а семена почти мгновенно созреют в девственной земле и дадут прекрасный сбор салата и редиски возле хижины.
2
Квинтал — французская единица массы, равная 100 кг. — Прим. Tiger'а.
О некоторых предметах он высказывался очень кратко, боясь напугать сердце женщины ужасами тропического леса. Во флаконе находилось противоядие против укуса змей, которые там встречаются на каждом шагу и даже вползают в хижины.
— Там есть такие, яд которых действует молниеносно, в семь секунд! Их называют «сиет-пазос» — «ваши счеты покончены».
Этот кусочек газа? Но там нельзя спать без покрывала из-за москитов, столь многочисленных, что их проглатываешь во время разговора, и еще больше из-за летучих мышей-вампиров, которые вцепляются в нос или в ухо спящего и высасывают кровь, текущую из царапины. Этот бидон со скипидаром для того, чтобы каждое утро смазывать себя с головы до ног, иначе мириады «гарапата» бегают по вашей коже, выбирая себе, ища местечка для того, чтобы вонзить свои хоботки.
— Жизнь лесного бродяги не очень-то весела, — сказал улыбаясь Лармор.
Очевидно, картина, написанная им, была достаточно выразительна — это показывало озабоченное лицо Алинь.
— Как можно жить посреди этих ужасов?
— Привыкают. Именно, благодаря этим ужасам, решительный человек может составить себе состояние в этих диких краях.
Когда они взобрались наверх, Огюст только заканчивал приготовления к завтраку. Жан торопился передать почту ученому; в ней были письма от Гарольда и миссионера. Профессор вместе с Жюльеном был занят опытами в лаборатории; пришлось несколько раз постучать, раньше чем он ворчливо открыл дверь.
— Неужели нельзя добиться ни минуты покоя?
Схватив пакет, он снова закрыл дверь на ключ и швырнул письма на стол. Жюльен подобрал конверт, упавший на паркет, и протянул его профессору.
— Почерк моего брата, — заметил он равнодушным тоном. — Прочитаем потом.
Но сразу раздумав, он разорвал конверт и с первых же строк издал какое-то рычание, предшествовавшее целому потоку брани: его брат был негодяем, а женщина — проституткой.
— Смотрите, Мутэ, смотрите до чего может дойти человеческая низость.
Он властно настаивал.
— Да, да, я хочу, чтобы вы прочли, чтоб вы прочли вслух, я этого хочу, непременно! Пусть льются на меня помои! Это будет началом моей кары. Читайте!
«Мой дорогой старик», — начал Жюльен.
— Дорогой старик! Бандит!
«Когда капитан Лармор передаст тебе эти строки, мы будем уже на пути в Европу. Мы — это, конечно, Элен и твой несчастный брат, который обезумел от любви. Ты сам знаешь, как она пленительна. Поэтому ты не будешь сердиться на меня за то, что я потерял голову. Наоборот...»