Тайна золотого орла, или Дима Томин и лавровый венок

Леденёв Игорь

Из-за берёз вышел Николай ІІ в парадном мундире. Борода аккуратно подстрижена, волосы тщательно зачёсаны. "Наш путешественник" обмер. Лицо царя сосредоточенно — грустное. Глаза ласково смотрят наТомина.

— Спасибо, что хотел предупредить. — спокойным голосом молвил государь.

Кукушка замолчала. Даже море смолкло. Наступила полнейшая тишина. Только небо рассыпало над царём немыслимо — яркий узор из удивительно крупных звёзд.

— Но моя участь уже предрешена. Так угодно Богу. — Николай умолк.

— Я

хотел Вас спасти. — робко произнёс Дима.

— Спасибо, но лучше попробуй спасти Полтаву. — царь всё так же спокойно смотрел на Диму.

Вдруг кто-то сильный, с железными пальцами взял Томина за плечо и принялся трясти. Николай куда-то пропал. Дима с трудом одёрнул настырную руку и стал всматриваться в темноту, ища глазами царя. Но наглая рука опять схватила за плечо, пальцы стали трясти ещё сильнее. Берёзы зашумели и оказались густым орешником. Сквозь шум он отчётливо услышал своё имя:

— Димка! Димка! Проснись! Проснись! — звал чей-то очень знакомый голос.

Звёзды стали двигаться, чертя немыслимые световые траектории.

— Да проснись же ты, соня!

Томин открыл глаза. Перед ним склонился Андрюха и энергично тряс за плечо.

— Ну, ты заснул!

Стемнело. Ярко светит луна, заливая лес янтарным светом. Смятые листья вместо постели, густой орешник да высокое звёздное небо. Дима увидел всё это, словно впервые, не понимая, где он. Затем, несколько раз встряхнул головой и всё вспомнил.

— Пора! Теперь можно идти. — тихо произнёс Андрюша.

— А сколько времени? — скорее автоматически спросил Дима.

— Тебе же Наяда золотые часы подарила! — с иронией ответил Андрей.

Дима полез в карман, достал часы. Начало двенадцатого.

— Самое время.

Ребята пошли. Голод, исколотые ступни, прохлада ночи снова отступили на второй план перед главным — добраться без приключений до места назначения.

Тропинка, немного повиляв, пошла под уклон. Значит друзья на правильном пути. Вскоре, спустились и вышли на просёлочную дорогу. Остановились, прислушались. Никого. Осторожно двинулись по направлению к Подолу.

Дима узнал местность. В настоящем времени это парковая зона, а сейчас тут густой лес. Справа от тропинки круто вверх уходит гора, поросшая могучими деревьями. Ветки переплели древесные лапы и образовали причудливый низкий свод. При желании можно подпрыгнуть и ухватиться за ближайшую ветку, как за перекладину.

Слева, чуть вдалеке, виднеется огромная насыпь первой на Украине железной дороги, напоминающая мощный земляной вал средневекового оборонительного укрепления. Эта дорога по большому радиусу огибает Монастырскую гору.

Вскоре, слева, за извивом дороги, показался грациозный силуэт древнего монастыря. Построенный на самой вершине горы, монастырь, словно, парит над городом. Ступенчатая, лепная колокольня, как ракета, нацелена в небо, а крупный, рельефный собор и несколько не больших церквей, бесчисленными куполами, антеннами, обеспечивают надёжную связь с Богом.

Луна пролила янтарь на золото куполов и натёрла воском узорчатые стены. Церковные сооружения мягко засветились по всему объёму. Ребята, на секунду, остановились и залюбовались. В тихом шелесте летней ночи, при свете миллиардов звёзд, рассыпанных по бескрайнему небу, монастырь восхищал и завораживал.

Стали появляться хаты. В окошках темно. На улице ни души. Уличное освещение отсутствует, электричества ещё не было. Только луна да звёзды указывают путь.

В мягком свете луны белые стены домов и пирамидальные тополя напоминают украинские картины Куинджи. Создаётся ощущение, что попал в волшебный мир.

Во дворах неожиданно залаяли собаки, порвав тишину ночи. "Волшебный мир" стал принимать реальные очертания. Слегка подул ночной ветерок, обдав свежестью. Даже сила притяжения, казалось, сильнее придавила к земле.

По Луговой быстро добрались до Панянки. Трамплин Панянки, как горнолыжный спуск чуть ли не отвесно врезается в Подол, и центральные районы города на плоской Ивановой горе, кажутся недоступными горными вершинами.

Ребята начали медленно подниматься ухабистым шляхом. Кругом огромное множество развесистых лип, сонно шелестящих и благоухающих. Это, наверное, и есть неповторимый аромат Полтавы.

Одинокие домишки, как альпинисты, цепко схватились за массивную гору. Вот, справа, на террасе двухэтажное здание старой больницы, снесённое в девяностые годы двадцатого века.

Ещё двадцать метров, и впереди открылись отточенные кресты Сретинского собора с колокольней — иглой, разрушенного в тридцатые годы двадцатого века коммунистами.

Перед самым подъёмом, Панянка расширялась, а срезы горы круто расходились в стороны, так что создавалось впечатление, что поднимаешься внутри огромной чаши с выпуклыми, травянистыми боками, а собор, путеводной звездой поблескивал за её изломанными краями.

Дима дёрнул Андрюшу за руку и показал на собор. Тот понимающе кивнул. Храм поражал строгой красотой. Настоящий бриллиант в архитектурной короне Полтавы.

Поднявшись по Панянке, ребята очутились на Дворянской улице.

Только в наше время она, почему-то, зовётся улицей Парижской коммуны. Слева, на самом краю горы, мощным исполином выросла старинная, многогранная водонапорная башня, с узкими окошками-бойницами, словно могучий богатырь в приплюснутом, остроконечном шлеме.

Правее находится торговая площадь (Старый базар). Территория рынка огорожена покосившимся деревянным забором. За оградой угадываются приземистые деревянные строения. На ночь, все ворота заперты. С рынка бодро воняет гнилыми овощами и нечистотами.