Тайна
Шрифт:
Когда он вернулся в комнату, Лера не спала. Она сидела на кровати, прислушиваясь. Ему показалось, что она испугана.
– Кто это был? – спросила шепотом.
– Ты что вскочила?
– он сел рядом, обнял ее.
– Испугалась? Просто мимо шел кто-то. Теперь я рядом, не бойся ничего.
Она прижалась к нему, вздохнула.
2
Этот утес был виден отовсюду. В окнах дома, с террасы, с центральной улицы поселка, с пляжа. Суженный снизу и расширяющийся кверху, словно наковальня, утес мощно нависал над морем. Со стороны поселка к нему
Он давно уже хотел подняться на это плато, звал с собой Леру. Но она отказывалась: нет, нет, слишком высоко, я боюсь высоты. Ночью ему приснилось, что он стоит на самом краю утеса, под его ногами тихо плещутся волны, и вот, легко оттолкнувшись, он взмывает в небо, нежно-синее, сияющее, сливающееся с морем. Он летит над этим мерцающим синим пространством, над бархатно-зеленым утесом, над рощей, звенящей голосами птиц, и абсолютное чувство радости и счастья охватывает его.
Он проснулся утром с этим ощущением счастья и твердо решил, что сегодня непременно, во что бы то ни стало, он поднимется на утес.
Леры не было рядом. В доме было тихо. Он позвал ее, она не отозвалась. Его охватило беспокойство.
Но тут стукнула калитка… Заскрипела входная дверь… Он услышал тихие шаги… Она улыбнулась, повела плечами:
– Б-р-р. На улице уже прохладно!
Села рядом, он поцеловал ее в холодную щеку.
– Ты куда так рано упорхнула, птичка-невеличка?!
– За молоком ходила!
– За молоком? Но ведь это моя обязанность?
– Ты так сладко спал, не хотелось тебя будить! Но только молока я не принесла?
– Почему?
– Потому что ее не было.
– Кого не было? Коровы? – Макс хохочет.
– Да нет же… какой ты бестолковый! – она легонько шлепает его ладошкой по лицу, - молочницы! На воротах у нее замок висел!
– Значит, мы сегодня кофе без молока будем пить?
– Значит без молока! – вздыхает она. – Ты еще поспи, а я завтрак приготовлю!
– Подожди, - удержал он ее руку, - наклонись ко мне…
Она склонила к нему свое лицо, он поцеловал ее.
– Ты не жалеешь?
– спросил шепотом.
Она посмотрела серьезно.
– Нет, не жалею, – помолчала и сказала:
– Я очень люблю тебя, не забывай об этом, чтобы не случилось.
Он хотел ответить, но она положила ладонь на его губы.
Завтракали на террасе. Он, поглядывая на утес, сказал:
– Я хочу сегодня подняться. Ты со мной?
– Не надо, не ходи, пожалуйста. Я прошу тебя.
– Я пойду… Ты со мной?
– Нет…
Он встает.
– Я быстро, - говорит он, - к вечеру вернусь.
Он наклоняется, чтобы поцеловать ее, и она снова просит:
– Не ходи.
Он гладит ее по лицу, улыбается:
– Ты даже не успеешь соскучиться, я туда и обратно.
Ему нужно, нужно подняться на этот утес! Он хочет посмотреть сверху, с высоты птичьего полета, на море…
Он споласкивает лицо холодной водой из
– Эй, парень! – окликают его из-за одного из заборчиков.
Сгорбленная пожилая женщина, старушка-веселушка, как называл ее Максим, чем всегда вызывал хохот Леры, машет ему, прикрывая глаза коричневой морщинистой рукой.
– Вы что ж это сегодня за молоком не пришли? – кричит она издали. – Я все утро вас прождала. Что невкусное, что ли? Не будете больше брать-то?
Макс останавливается, подходит к заборчику.
– Вкусное молоко, будем брать. Сегодня не смогли прийти, а завтра возьмем обязательно. А вы все утро дома были?
– Конечно, дома, где ж еще?
Он продолжает свой путь, отгоняя непрошенные мысли: ладно, потом разберусь. Просто какое-то недоразумение. Может, просто дома перепутала. Она рассеянная… Воспоминание о Лере теплом отозвалось в груди. Вспомнил ее поцелуи, нежные теплые руки. Милая, - подумал он, - милая… Ему очень хотелось, чтобы она была сейчас рядом, хотелось чувствовать ее руку в своей, идти, приноравливаясь к ее шагу.
За спиной зашуршала, осыпаясь, галька. Он обернулся.
– Лера! – выдохнул счастливо.
Она стоит смешная, запыхавшаяся. Непослушная прядка выбилась из-под белой кепки. Согнулась, держится за спину.
– Ох, еле догнала… – Протягивает руку. – Я решила все-таки с тобой.
Он обнимает ее. Слышит, как бьется ее сердце.
– Ах ты, моя птичка-невеличка! – шепчет он, целуя ее в разгоряченное лицо.
Здесь наверху был легкий утренний туман.
– Утро туманное, утро седое! – запел Максим. Настроение у него было замечательное. Все воспоминания, связанные с прошлым, постепенно вытеснялись новыми ощущениями. Ему казалось: наконец-то он живет своей жизнью. Свежесть этого утра, чистота росистой травы вдоль дороги, легкий шелест едва начинающих желтеть листьев, пряный аромат виноградника, мимо которого они шли, и конечно, лицо Леры, ее голос - все это так отличалось от того, чем он жил раньше, и сам он сейчас был совершенно другим.
Тропинка шла под уклон, он помогал Лере подниматься и шутил, что она – прекраснейший груз на свете, и что так на буксире он готов тащить ее всю жизнь. Она улыбалась в ответ, но он заметил, что она чем-то обеспокоена, часто оглядывается, тревожно смотрит по сторонам.
– Что с тобой, малыш, ты боишься? Если хочешь, давай вернемся.
– Нет, нет, что ты, - она прижалась к нему, - я просто боюсь высоты, голова кружится. И еще здесь так тихо, безлюдно…
– Но ведь это здорово! Послушай! Слышишь, как ветер шумит в листьях? А теперь… Послушай… Птицы щебечут… Но если не хочешь, давай не пойдем, вернемся.