Тайная история Леонардо да Винчи
Шрифт:
Персы гибли сотнями; земля покрылась телами, громоздившимися друг на друга, их топтали люди и кони, и убитые становились частью пейзажа: их кровь, хрящи и кишки намертво впечатывались в землю.
— Хилал, куда ты ведешь меня? — прокричал Леонардо.
Он был в ужасе, потому что ни на минуту не мог опустить меча. Руки у него ныли, в ушах звенело, буйное сердцебиение первой битвы сменилось страхом. Он хотел лишь одного — бежать, ибо чувствовал, что везение отвернулось от него, что он уязвим для любого удара, хоть мужчины, хоть мальчишки, с
— К Уссуну Кассано, если только ты не хочешь отступить и драться вместе с женщинами! — ответил Хилал.
Действительно, персиянки тоже участвовали в бою, но их постепенно оттесняли назад, мужчины заменяли их либо первыми принимали на себя предназначенные им удары.
— Вот он! — Хилал направил своего коня вбок, предоставив Миткалю разбираться с атаковавшим его конным турком.
Копье Миткаля вонзилось в глаз противника. Мальчик оглянулся на Леонардо и ухмыльнулся, словно все происходившее было для него только игрой.
Леонардо увидел впереди Уссуна Кассано. Царь скакал на огромном жеребце, подбадривая всеми способами своих солдат, обгоняя телохранителей и оказываясь вне их защиты, лишь бы доказать персам, что турок можно сбросить в реку. Он посылал своего коня в самую гущу боя, точно тот был не из плоти и крови, а из железа; он рубил и крошил врага, каждым ударом приканчивая нового противника, — воюющий титан, рыжеволосый олимпиец, испробовавший крови смертных. Меч он держал в левой руке, топор в правой, занося его широкой странной дугой, начинавшейся от левого плеча. Он был впереди своего войска, направляя и подбадривая его, и, действительно, убить его означало бы обратить в бегство всю армию персов. Телохранители старались не отставать от него ни на шаг, прикрывая его живой завесой. Увидев Хилала и Леонардо, Уссун Кассано остановился и направил коня к ним.
— Ну и где же твой повелитель? — хрипло спросил он Хилала.
Персидский царь с ног до головы был покрыт кровью и грязью. Лицо его почернело, губы помертвели. На нем была простеганная двойная куртка и искусной работы кольчуга, но ни щита, ни лука, хотя за плечом болтался опустевший колчан. Леонардо вспомнил, как царь лежал на носилках в лагере Кайит-бея, с лицом, разрисованным наложницей, и ожидал своего сына. Сейчас он куда больше, чем тогда, походил на ангела смерти.
— Мы должны встретиться с ним здесь, — ответил Хилал.
— Сколько у тебя людей?
— Две тысячи, о великий царь.
— Две тысячи? И это все, что смог послать твой калиф?
— Он ведет с собой армию в сто с лишним тысяч человек. Но у нас есть пушки и многоствольные орудия, изобретенные Леонардо. Наш повелитель надеялся, что, если мы прибудем первыми, наши орудия тебе пригодятся. Вот почему он велел нам идти вперед с великим риском…
— Верно, верно! — прервал Уссун Кассано. — Владыка миров, как всегда, оказался прав. Когда он должен прибыть?
Хилал покачал головой, давая понять, что не знает этого.
— Я надеюсь, к завтрашнему утру, или послезавтра, или…
—
— Но, великий царь, тогда погибнут и твои собственные солдаты, — сказал Хилал.
— Они так или иначе погибнут. Я почти лишился войска. — Он с горечью взглянул на Леонардо. — Но цельтесь только в центр. Сможете вы сделать это сейчас?
— Да, — сказал Хилал, и Леонардо, удивленный, обернулся к нему.
— Леонардо, хочешь ли ты биться рядом со мной? — спросил Уссун Кассано. — Ты сможешь уплатить свой долг, защищая мою шею от турецких сабель. — Он глянул на Хилала. — Если, конечно, ты, эмир, не найдешь его талантам лучшее применение.
— Наш успех, великий царь, зависит сейчас единственно от точности наших канониров.
— Так как же? — спросил Уссун Кассано, повернувшись к Леонардо.
Леонардо решил отправиться в бой с Уссуном Кассано, держась по его правую руку — царь сказал своим телохранителям, что Леонардо займет именно это почетное место. К тому же это было относительно безопасно: Леонардо вместе с царем оказывался в кольце телохранителей. Однако угнаться за Уссуном Кассано оказалось делом не из легких. Он проскакал через ряды тяжелой пехоты, раздавая приказы отходить от центра, но быть готовыми к атаке; потом собрал своих всадников и отвел их западнее в притворном отступлении.
Видя это, турки решили, что персы бегут, и бросились через реку в погоню; и в самом деле, Уссун Кассано пожертвовал многими своими людьми, потому что не мог быть повсюду одновременно и не было времени передать его приказы по всей линии войска. Одни бежали в панике, преследуемые турками, других порубила турецкая кавалерия, стремившаяся добраться до Уссуна Кассано.
Царь мог лишь наблюдать за этим, и лицо его каменело, как от боли.
Однако турки уже ударили в центр персидского войска.
И тогда начался обстрел — снаряды, наполненные порохом и шрапнелью, взрывались с огнем и грохотом, разлетаясь смертоносными осколками. Это была сокрушительная, оглушающая, чудовищная музыка — гром, который сотрясал не только воздух, но и саму землю. Грохот сопровождался вспышками неестественного света, словно в этом странном мире смерти, падали, разлетающихся внутренностей гром был слышен прежде вспышки молнии. Снаряды рвались один за другим, разрывая на куски целые отряды; одним отрывало руки или ноги, другим безболезненно, как туго натянутой струной, срезало ухо или палец, третьих раздирало пополам; прямое же попадание превращало человека в груду молотого мяса, остававшуюся там же, где мгновение назад он стоял живой и здоровый. Взрывы гремели непрерывно, и многоствольные пушки били и били, выкашивая, словно спелые колосья, и турок и персов.