Тайная любовь

Лоуренс Стефани

Алатея бросила на него удивленный взгляд:

— Так ты знаешь о Фолуэлле?

— Да. Разве он не упоминал моего нового лакея?

— Чанса?

Габриэль кивнул.

— У него не язык, а мельница. Причем не важно, присутствую я при этом или нет. Я знал, что Фолуэлл постоянно торчит у меня на кухне, но как-то никогда не связывал его присутствие с тобой — думал, что он околачивается там из-за Додсуэлла. Только теперь понял, что у Фолуэлла свои интересы.

Алатея снова переключила свое внимание на музыкантов.

— Вряд ли леди Хендрикс прислала тебе приглашение на этот музыкальный вечер. Правда, она

наивно верит в способность своей дочери очаровать тебя…

Габриэль внимательно изучал профиль Алатеи, с любопытством замечая, как смягчается выражение ее лица под воздействием музыки.

Взглянув туда, где сидели на возвышении музыканты, он подождал, пока пьеса закончится, мощное крещендо замрет, сменившись легким рокотом, , потом прошептал ей на ухо:

— В настоящее время связаться с капитаном невозможно.

Никто, кроме него, не заметил ее разочарования.

— Пойдем к окну. Там мы поговорим свободнее.

Узкие окна, выходившие на балкон, были открыты. Прохладный ветерок раздувал тончайшие занавески. Раздвинув их, они встали на пороге лицом к лицу. Едва ли это можно было назвать полным уединением, на все же они находились достаточно далеко от остальных гостей и могли разговаривать без опасения быть подслушанными. Агатея оперлась об оконную раму.

— Так что ты узнал?

— Алоизиус Стратерс угадан верно — клерки в пароходстве подтвердили это, когда я описал им, как выглядит тот, кого мы ищем. Представь, он у них считается экспертом. В последние десять лет этот человек изучил побережье Восточной Африки, потому что плавал только туда, и знает те места как свои пять пальцев. К сожалению, сейчас капитан гостит у своих друзей, и никто из представителей пароходства не знает точно, где это. У него в Англии нет ни семьи, ни постоянного места обитания, однако время от времени он появляется здесь, чтобы узнать, не изменилась ли дата его отплытия. Я оставил для него послание с просьбой немедленно приехать ко мне на Брук-стрит. Надеюсь, это произойдет в течение недели.

Клерки обрисовали его характер не особенно лестно: они говорят, что это раздражительный старый джентльмен, интересующийся исключительно кораблями и Африкой.

— Сможем ли мы собрать необходимые материалы в случае, если он не пожелает давать показания?

Габриэль помолчал.

— Цифры, добытые Монтегю, слишком красноречивы и свидетельствуют о намеренном подлоге, но, боюсь, этого мало — хороший адвокат сумеет убедить суд в недостаточности доказательств. Что же касается информации от африканских властей, то мои друзья, связанные с Уайтхоллом, считают, что от них будет крайне трудно добиться прямых ответов. Для суда нам требуется нечто большее. Я постараюсь и дальше давить на Уайтхолл, но без более определенных и убедительных доказательств нам не обойтись.

— Короче говоря, необходимо свидетельство капитана.

Габриэль кивнул. Его взгляд скользнул куда-то мимо нее.

— Черт возьми! Эта гарпия опять будет пытаться навязать мне свою дочь.

Оглянувшись, Алатея увидела хозяйку, направлявшуюся к ним с ослепительной улыбкой и тащившую за собой свое бледное и молчаливое чадо.

— Ну да ладно. К счастью, ты здесь. Возможно, в этом мое спасение.

Леди Хендрикс тотчас же осознала, какова ситуация, и бросила на них изумленный взгляд, но все же предпочла оставить свою

дочь с ними, излив предварительно на Габриэля поток льстивых слов. Все трое принялись болтать, ни на йоту не отступая от принятых в свете тем.

Когда музыканты снова уселись на свои места, юная леди даже улыбалась, и Алатея решила, что леди Хендрикс не будет разочарована.

— Эшер и Карстерс сидят с твоими сестрами, — сказал Габриэль, когда они выходили из музыкального салона.

— И как это тебе?

— Думаю, все решится в течение двух недель.

Она посмотрела на Габриэля — лицо ее было серьезным.

— Ты что-нибудь слышал о них?

— Раньше нет, но я уже навел справки. Оба достаточно богаты, чтобы жениться по собственному вкусу и выбору, и в обоих случаях их весьма уважаемые семьи будут более чем довольны, если их отпрыски женятся на дочерях графа.

— Слава Богу. Это даже слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я и не надеялась, что девочки найдут себе мужей так легко.

Она снова оглянулась на своих сестер.

— Этот сезон превзошел все наши ожидания.

На следующий день он нашел ее в парке — гибкое, как ива, видение в бледно-зеленом. Тонкое шелковое платье будто обтекало ее бедра, соблазнительно покачивавшиеся при каждом шаге.

Алатея резко повернулась, почувствовав его взгляд; в ее глазах он прочел удивление и радость. Потом она опомнилась и грациозно наклонила голову, здороваясь с ним.

— Ты что-нибудь узнал?

Габриэль взял ее за руку, и они пошли вперед по дорожке.

— Нет, пока больше ничего.

— Жаль!

Он чувствовал ее напряжение — она определенно хотела знать, что привело его сюда.

— Видишь ли, Монтегю удалось кое-что раскопать.

Алатея невольно затаила дыхание, слушая его рассказ, потом задала несколько толковых вопросов о предполагаемых затратах компании. В ответ Габриэль кивнул:

— Я попрошу Монтегю проверить все…

— Алатея! Какой приятный сюрприз! — К ним приближалась герцогиня Льюис со своим братом лордом Монтгомери. Алатея улыбнулась:

— Сесиль! Как я рада тебя видеть!

Габриэль и Монтгомери обменялись сдержанными приветствиями. Оба они терпеливо ждали, пока дамы поздороваются.

— А, и мистер Кинстер здесь! — Герцогиня повернулась к Габриэлю с игривой улыбкой.

— Мадам… — Габриэль слегка поклонился. Не глядя он поймал руку Алатеи и сжал ее. Она не сопротивлялась.

— Что, если мы прогуляемся все вместе? — предложила герцогиня.

Алатея улыбнулась: почему бы и нет?

Разговаривая со своими поклонниками, встречавшимися им по дороге, она чувствовала, что Габриэль готов уничтожить их всех, настолько были взвинчены его нервы. Ее облегчение было вполне искренним, когда они наконец остановились.

— Я боюсь, — проворчал Габриэль, — что мне придется сопроводить сестер леди Алатеи и своих к их экипажам. Вы должны извинить нас.

Эти последние слова были произнесены столь решительно, что прозвучали как приказ и оказались убедительными даже для лорда Монтгомери, который учтиво раскланялся, в соответствии со своим воспитанием и рыцарскими взглядами.

Габриэль безжалостно потащил Алатею прочь. Поймав взгляд Хизер, он одним повелительным жестом заставил сестру и всю группу сопровождавшей ее молодежи повернуть к экипажам.