Тайная любовь
Шрифт:
Неожиданно сильные пальцы сомкнулись на ее локте.
Она замерла. Чем она себя выдала?
— Сюда. — Габриэль потащил ее в конец зала, где находилась малозаметная дверь. Через нее они вышли в неосвещенную и пустую галерею. Габриэль не останавливался, пока они не оказались в конце ее у высокого окна, задернутого широкими шторами, скупо пропускавшими лучи лунного света.
Поставив Алатею так, чтобы лунный луч упал на ее лицо, он впился в нее взглядом, как если бы никогда не видел прежде; все его черты заострились, губы были плотно сжаты,
Алатея гадала, что он пытался в ней увидеть.
— Это была ты. — Тон его не допускал возражений.
Она подняла брови:
— Что, черт возьми, ты имеешь в виду?
Выражение его лица не изменилось.
— Попробуешь отрицать? Но ведь это бессмысленно.
— Осмелюсь заметить: чем бы ни было вызвано твое странное поведение, какие бы образы ни породил твой расстроенный мозг, я все готова отрицать, но не знаю, что ты имеешь в виду.
Она отвернулась, слишком взволнованная и испуганная, чтобы вынести его взгляд. Он узнавал ее, узнавал физически, и это возбуждало его. К ней пришло ощущение собственной уязвимости, и он это почувствовал.
Прикосновение его длинных пальцев к ее лицу произвело на нее столь сильное действие, что она чуть не рухнула на колени.
Габриэль крепче сжал её локоть, их глаза снова встретились.
— Отрицать бессмысленно. — Слова его жгли, словно удары бича. — Тебя выдали духи.
Духи?
Должно быть, горничная. Делая уборку, она нечаянно выронила все ее украшения из шкатулки на стол. Два одинаковых флакона с духами. Один она оставила на столе, второй положила обратно в шкатулку.
Алатея побледнела, но тут же в глазах ее вспыхнула ярость.
— И что ты хочешь сказать о моих духах?
Он улыбнулся, но в улыбке его не было ни веселья, ни насмешки.
— Слишком поздно отрицать.
— Чепуха! — Она вздернула подбородок. — Это обычная смесь разных духов, которую, осмелюсь полагать, употребляют многие дамы.
— Возможно, но ни одна из них не обладает твоим ростом и сложением.
Когда она сделала попытку презрительно усмехнуться, он добавил:
— И ни одна не умеет так закалывать волосы.
Алатея помрачнела.
— Из твоих слов следует, что ты разыскиваешь высокую даму, пользующуюся такими же духами и так же закалывающую волосы?
— Нет! Я уже нашел ее.
Он сделал шаг вперед, и у Алатеи перехватило дыхание. Она затрепетала…
Дверь отворилась; из бального зала вышли несколько гостей. Габриэль обернулся, и Алатея с трудом перевела дух.
— Ты впал в чудовищную ошибку.
Он откинул голову назад, но она, сделав круг, уже обошла его и, пройдя мимо гостей, кивнула ему с царственным видом. Алатея удалялась, высоко держа голову, быстрыми шагами, чуть ли не бегом — она бежала обратно, в безопасность бального зала.
Глава 13
Только что заиграли вальс, и она остановилась
Она подавила готовый вырваться крик, но скоро ее дыхание выровнялось, как и ее расстроенные чувства. Однако смятение снова охватило ее, как только она осознала, что это был Габриэль. Ее грудь и бедра оказались плотно прижатыми к его телу, и так они продолжали кружиться по залу.
Тело Алатеи мгновенно ожило, грудь сладко заныла от прикосновения к нему. Она изо всех сил старалась не реагировать на эту близость, но в его объятиях это оказалось невозможным — при каждом повороте их бедра соприкасались, и непрошеные воспоминания опять бурлили в ней,
Ей с трудом удавалось управлять своими разбегающимися мыслями, и все же она должна была принять решение. Теперь спокойствие было единственным ее оружием.
Габриэль держал партнершу очень близко к себе. Голова ее продолжала кружиться, а тело пылать при каждом повороте.
— Нельзя ли немного полегче? — Она попыталась отстраниться.
— Если помнишь, мне доводилось держать тебя и ближе. Его слова прозвучали неожиданно жестко, и это поразило их обоих, Алатея бросила на него испуганный взгляд, потом отвела глаза.
Больше она не пыталась разговаривать с ним, в то время как его взгляд по-прежнему не отрывался от ее лица. Он был в ярости.
— Ты думала таким образом устроить мне ловушку, заставить жениться на тебе? Все затеяно с этой целью, да? — Он еще крепче сжал ее руку. — Ты ведь понимаешь, что я превратил бы твою жизнь в сущий ад. Так зачем же? Это было вызовом с твоей стороны?
Алатея не могла произнести ни слова — она словно окаменела.
Габриэль заглянул ей в лицо:
— Похоже, я попал в точку. Боже мой! Подумать только! Линкольнс-Инн, Бонд-стрит, Брутон-стрит! Он помолчал, потом спросил:
— Скажи мне, зачем ты это затеяла? Она не отвечала.
— Постой-ка, я попытаюсь догадаться сам. Ты пропустила свое время, свой сезон, но тебе пришлось-таки приехать в Лондон, чтобы представить свету Мэри и Элис. И тогда ты, решив развлечься, выбрала для этой цели меня.
Горечь душила его. Эта женщина нанесла ему гораздо более чувствительную рану, чем он мог бы вообразить. Она лишила его брони, нашла в ней уязвимое место, отняла возможность защищаться.
Он и не подозревал этой своей слабости, пока она ее не нащупала. Теперь ему оставалось только проклинать ее.
Но самой болезненной для него раной, кровоточившей где-то глубоко внутри, было то, что, хорошо зная его, она ему не доверилась.
К тому времени когда музыка заиграла медленнее, он почувствовал, что ему удалось спасти крохотную частицу своей гордости и самоуважения; красный туман гнева перед его глазами внезапно рассеялся, и он увидел слезы на ее глазах.
Музыка прекратилась. Некоторое время Алатея оставалась неподвижной в его объятиях, однако все ее тело вибрировало от подавляемых чувств.