Тайная страсть отставного генерала
Шрифт:
– Ну, и чего ждём? Все уж уехали давно.
– Юру ждем, – ответила я.
– Так он давно укатил. С каким-то мужиком в машине. Я отлично их видел.
– А чего же молчал?
– Откуда ж я знал, что он вам нужен. Я думал, вы знаете, куда он делся, – протянул Никита.
Я страшно разозлилась. Этот кретин Юрий, не мог сказать, что не едет с нами! Все давно уехали, сидят теперь в тепле, и только мы ещё торчим возле кладбищенской ограды.
Въезжая в посёлок, я попыталась спровадить племянника домой, но он взбунтовался.
– Ни разу ещё не был на поминках! Почему это я должен скучать один дома, когда все будут развлекаться, – ворчал он, – и трескать вкусную еду. В генеральском доме плохого не приготовят.
– Нашёл развлечение! Поминки – не вечеринка, детям там абсолютно нечего делать. И вообще, ты же не знаешь родных генерала!
– Почему это не знаю, тётю Аллу знаю, и Эдика со Стёпкой тоже. Между прочим, остальных ты и сама не знаешь. Имей совесть, Ксюха! Я хочу посмотреть на генеральский дом изнутри. Интересно, там он такой же чудной, как и снаружи? Других событий всё равно не предвидится в ближайшее время.
– Оставь его, Ксюша, пусть пойдёт, – попросила крёстная. – Мы ведь ненадолго, посидим чуть-чуть, да и домой пойдем.
Если б я только знала, чем обернутся эти поминки! К сожалению, я в тот момент даже не догадывалась, что в генеральском доме мы застрянем надолго.
***
Мы так долго прождали Юру на кладбище, что подъехали к генеральскому дому, когда народ уже потянулся по домам через распахнутые ворота. Но в громадной комнате, где был накрыт поминальный обед, всё ещё было полно народа.
Собрались в огромной столовой за двумя большими столами. Алла заметила нас, подошла к Инне Николаевне и указала два свободных стула. Я оглянулась на Никиту и увидела, как его ухватила за руку незнакомая тётка и куда-то потащила. Племянник не упирался, а Алла объяснила, что всех детишек собрали в одной комнате, чтоб не мешали взрослым разговорам.
– Не беспокойтесь, мальчика накормят, – успокоила меня она.
Столы были плотно заставлены закусками, люди ели, пили, вели оживлённые разговоры. И вспоминали генерала, как заведено. Я с удивлением узнала, что был он человеком широкой души и большой щедрости, заботливым родителем и хорошим другом. Это совершенно не вязалось с рассказом крёстной, но оно и понятно: о покойнике – только хорошее. Татьяна Михайловна поглощала бутерброд за бутербродом и поддакивала каждому оратору. Теперь она уже не пыталась рыдать и пребывала в самом благодушном настроении. Алла будто вообще никого не слышала, она следила, чтобы перед каждым стояли тарелки и рюмки, хватало приборов, вовремя подавали блюда. Одновременно присматривала за младшим сыном. Настоящая же хозяйка дома, вдова, сидела напротив меня и казалась гостьей на этом поминальном обеде. Только теперь отрешённое выражение на её лице сменилось обеспокоенностью. Она нервничала, кусала губы, а когда к ней кто-то обращался, заметно вздрагивала, и даже уронила на пол вилку. Мне даже показалось, что в её уставших серых глазах притаился страх.
Крёстная вполголоса беседовала с дамой в красной кофте. Я прислушалась. Женщина говорила, что в замороженных грибах, лежавших в холодильнике, обнаружили бледную поганку. Странные вещи болтают люди.
– А кто грибы-то собирал? – полюбопытствовала Инна.
– Именно про эти – не знаю. А вообще-то покойник сам любил за грибами ходить.
– Неужели, сам собрал и отравился? – удивилась Инна. – Не похоже на Степаныча, опытный грибник был, с большим стажем.
Дама в красном пожала плечами. Разве ж теперь узнаешь, кто полгода назад набрал поганок? Ведь никто и не вспомнит. Да и не нарочно их сорвали. Каждый год столько народу травится! И в этот раз не один Орлов отравился. Но остальные не померли. А генералу просто не повезло: слишком много ел, да пил всякое, а тут поганка на грех попалась. Вот печень и не выдержала. Да и врача не соглашался позвать. Покойник врачей не жаловал, а все болезни лечил одним средством – самогонкой. Её и употреблял при любых недомоганиях, внутренне и наружно, в виде компрессов. Вот и долечился!
Мне надоело слушать глупости, я отправилась искать Никиту. За племянника ведь отвечаю и должна знать, чем занимается, где ходит. Проходя мимо двух бывших жён, я услышала негромкий спор. Говорили тихо, но я расслышала слова Татьяны:
– В сейфе его нет, точно знаю. Но не мог же он, в самом деле, оставить всё этой кукле крашеной? Если оно где-то есть, мы должны найти это раньше неё. Посмотри, как она, тварь, на меня смотрит. Переживает, небось, что не слышит ни слова.
Мне стало неловко, и я прибавила шагу. Заглянула на кухню, потом в ванную, подёргала ручку какой-то запертой двери. Следующая комната была кабинетом. Я увидела письменный стол, кресло, книжные шкафы. Никиты нигде не было.
Дошла до широкой лестницы и поднялась на второй этаж. Теперь я очутилась перед большой двустворчатой дверью. Потянула на себя бронзовую ручку и осторожно шагнула внутрь. За дверью обнаружилась огромная комната с высокими шкафами красного дерева вдоль трёх стен. Четвёртую занимал громадный аквариум, тот самый, о котором рассказывала крёстная. Среди буйных водорослей и подводных замков плавали диковинные рыбы. Одна из них уставилась на меня выпученными круглыми глазами, потом вильнула хвостом и скрылась в гроте.
В центре комнаты, в окружении тропических растений в кадках, расположились диван, столик красного дерева, бар и два кресла. Между ними был устроен комнатный фонтанчик с большой пластиковой чашей под мрамор. Я прошла вдоль шкафов, разглядывая их содержимое. Один был заставлен посудой, в другом разместились серебряные фигурки, в третьем – статуэтки из фарфора, металла, цветного стекла… Моё внимание привлекла танцующая девушка из тёмного полированного дерева. Она была изящна, грациозна и выглядела такой живой, как подвижная фигурка из мультфильма. Лоб танцовщицы украшал сверкающий зелёный камень, на мой взгляд, очень похожий на изумруд. Изящная индийская статуэтка была так хороша, что я с трудом отвела от неё взгляд.
Но пора отсюда уходить. Никиты и в этом музее-оранжерее не оказалось, а если меня увидят хозяева, получится весьма неловко. Похоже, тут хранятся коллекции покойного генерала, и родственникам генерала вряд ли понравится, что их гости разгуливают по дому и суют во всё нос. Впрочем, шкафы, хорошо заперты, в чём я убедилась, подергав из любопытства пару дверец за ручки. Так что стащить несколько раритетов никому из случайно забредших сюда не удастся.
Я вышла в коридор и толкнула следующую дверь. Здесь оказалась гардеробная. В тёмной, без окон комнате стояли только шкафы-купе, диван, стул и большое зеркало. На всякий случай я сунула нос в шкафы, но Никиты и в них не нашлось. Аккуратно развешанные, внутри хранились платья, на многочисленных полочках лежали обувь, шляпы и ещё какая-то мелочь. Ни одна вещь сдвинута или сброшена не была.
Вновь очутившись в длинном коридоре, я услышала шум. Он доносился из оранжереи, словно там что-то упало. Странно, я только что была в этой комнате, и ни один предмет обстановки не выглядел неустойчивым. Может, я все же неловко что-то задела, и теперь оно вдруг свалилось?
ГЛАВА 3. Кражи, склоки, исчезновения
Распахнув дверь в оранжерею, я замерла на пороге. На корточках у одного из шкафов, низко склонившись, сидела девушка. Она подняла голову на звук, лёгким движением отбросила с лица рыжевато-каштановые волосы, и я узнала Лору, младшую дочь Татьяны.