Тайная тюрьма
Шрифт:
— Вам, Джил, должно быть без разницы, кто я, враг или друг Мишель. Вас в данный момент должен интересовать схожий вопрос: кто для вас я, враг или друг. Разойдемся друзьями. Если вы не отдадите документы мне, вы отдадите их другому, но чуть позже. И это случится обязательно. Потому что руку к этому приложу я. Но тот другой не станет вам предлагать дружбу. Вашу уютную квартиру вывернут наизнанку, а вас поместят в такую секретную тюрьму, о которой ваша подруга и не мечтала.
— С ней... все в порядке?
— Вас этот вопрос не должен интересовать. Главное, что все в порядке с вами. Да или нет? Вы должны ответить в течение минуты. Потому что через минуту я уйду.
Такая
— Погодите, — остановила она его. — Я согласна. Но бога ради, ответьте на один вопрос: с ней все в порядке?
— Я жду.
Джил сняла цепочку, посторонилась, пропуская парня в квартиру, и оглядела коридор в оба конца. Только сейчас она поняла, что избавиться от опасного архива надежнее в этой ситуации. И вообще нужно избавиться от него. У Джил мороз пробежал по коже: что было бы, если бы она поджарила лазерные диски в духовке?..
Она вынула из шкафа спаренный бокс для хранения дисков и отдала его парню.
Он улыбнулся ей с порога:
— Мишель под надежной защитой. До свиданья.
Адмирал получил данные на Рэя Бриджеса и в очередной раз отметил: «Вот что значит агентурно-боевая группа. Замыкая на себя внимание, они используют в работе военные навыки. За один рейд они собрали столько информации, сколько не соберешь за год. Единственный недостаток таких групп — они недолговечны. Если они не гибнут под пулями, то вскоре распадаются. Агентурно-боевая единица Блинкова — приятное исключение, но и она подходит к своему финишу. Работа неблагодарная — раз. Жестокие законы — два. Высокое напряжение (они сами себе резиденты, оперативники, исполнители) — три. Любая батарейка в конце концов садится».
В кабинет вошел адъютант. На нелегкой службе при адмирале Школьнике ему на роду было написано быть «вышколенным» помощником.
— Виктор Николаевич, сообщение из Вашингтона.
— Прочти. — Адмирал сидел за массивным рабочим столом в рубашке с расстегнутым воротом, поигрывая по привычке наборным мундштуком.
— "Архив изъят Ландышем. Проверен. На двух лазерных дисках журналистские статьи и оцифрованные снимки военных объектов, созданные в период 2003 — 2005 годов".
Ландыш был самым молодым оперуполномоченным в военном атташате российского посольства. Школьник нахмурился: резидент военной разведки рисковал, посылая на задание «зеленого цветочка». Ну ладно, главное, он справился.
— Передай: сделать копии, оригинал срочно переслать в Москву.
— Слушаюсь. Виктор Николаевич, вам чаю принести?
— Не до чаю. Хотя принеси. Добавь пару ложек коньяку. — Он посмотрел на часы. — За час до расчетного времени экипаж вертолета должен подтвердить готовность. Не должно быть никаких сбоев. Позаботься об этом.
61
Катвана
Прикованная к кровати, Мишель была в шаге от того, чтобы напрячь богатое воображение и представить гостиничный номер. Входит Эш, держа в каждой руке по одному ключу. Один от комнаты, другой от наручников. Ее матовую кожу оттеняет черное кружевное белье. Она задает всего один вопрос: «Ты простила меня, дорогая?»
Мишель простила всех. Тейлор, которая подставила ее, Блинкова, который зашвырнул ее в эту неприступную крепость, незнакомого капитана, который мерил шагами свою камеру и с нетерпением поглядывал на дверь. Даже директора ЦРУ, в ее воображении представшего с золоченой клеткой: «Так вот ты какая птица, Мишель Гловер».
Это необъяснимое настроение, овладевшее американкой, погасло под взглядом черного зрачка пистолета в руке Веллера.
— Я не патриот, — отрубал он. — Я матерью своей был недоволен, что говорить о продажной мачехе с факелом над головой. Всего час назад я хотел пристрелить двух ублюдков. Но не они, а подобные тебе сеют хаос по всему миру. Это вы снимаете их на камеры и вещаете в прямом эфире. Вы запугали и держите в страхе весь мир. Кто они без вас? Никто. Ты, я, они — вот кто держит мир за горло. Убери хотя бы одного, и где ты найдешь угрозу? Ненавижу тебя!
Его майка высохла в этой камере. На груди и под мышками соляные корки. В голове билась навязчивая уже мысль: «Открой камеру номер 12, приведи в нее заключенного из камеры 16». Он стреляет в звериные затылки террористов и, четко представляя труп журналистки в другой камере, стреляет себе в висок, освобождая мир от повальной чумы. Задача с тремя составляющими террора решена.
Веллера бил озноб. Он прицелился в голову журналистке и потянул спусковой крючок «хеклера».
В камеру капитана Абрамова проникли тревожные звуки. Он расслышал сирены, рев десятка двигателей, грохот пропеллеров боевых машин. Потом все стихло. Капитан долго не мог отделаться от странного чувства: он силился проникнуть в каждую машину («Что происходит?»), удерживаясь лишь на звуковой волне. Она давно схлынула, а он так и остался висеть в воздухе, чувствуя пустоту в желудке, как при падении самолета в воздушную яму.
Он часто возвращался к состоянию, зародившемуся во время беседы с Веллером. «Школьник занялся бизнесом: купил подешевле, а продал... Для него группа Блинкова дорогого стоила, и он продал ее». Остывая, он четко понимал, что несправедлив к адмиралу. Он списывал то на ошибку Школьника, то на ошибку его руководства. Все верно, не сам себе он подвез это задание. Просто кто-то поторопил его, а он подогнал остальных. Он не спросил обычного: «Все понято? Выскажи свои соображения». Соображать капитан начал, оказавшись в Катване. Он несколько раз порывался связаться со штабом и отрывисто сказать: «Нет, не могу. Я провалю задание. Я совершу роковую ошибку и не замечу этого». Но главная ошибка уже была сделана. Разведуправление воспользовалось жизненными трудностями капитана и невольно создало себе серьезную проблему.
Главное, с Лолкой ничего не случилось. Он, зная ее характер, легко представлял ее в составе группы. Нет, не с оружием в руках. Он сам примерил на себя схожие чувства, когда, забегая вперед, видел себя на биваке, а бойцов Максима на пути к лаборатории.
От горьких дум, походивших на самобичевание, капитана оторвал хлопок пистолетного выстрела. Абрамов рванул к двери и приник к ней ухом. Он словно обнимал ее, в один миг поняв, кто находится в нескольких шагах от него.
Тимур открыл две спаренные решетчатые двери и еще одну, ставшую на пути сразу за короткой лестницей. Миновав ее, он пропустил Джеба вперед, указав на приоткрытую дверь камеры. «Вижу», — кивнул Блинков. Он поравнялся с ней и едва не отпрянул, когда изнутри грохнул одиночный выстрел. Выругавшись, он рванул дверь на себя, и взгляд его уперся в затылок майора Веллера. Ствол пистолета смотрел ему в шею, и Блинков не раздумывая спустил курок. Пуля перебила шейный позвонок начальника базы, и тот рухнул как подкошенный. За ним Джеб был готов увидеть капитана, но напоролся на Мишель. Точнее, на ее бескровную копию.