Тайная война воздушного штрафбата
Шрифт:
Когда самолёт наконец остановился, наступила гробовая тишина. А потом все сразу начали радостно кричать, рукоплескать лётчику, обнимать усталого «капитана». Все были благодарны своему спасителю, при этом не до конца понимая, какое чудо он сотворил.
Потом, оставшись один в пустом самолёте, пятидесятитрёхлетний мужчина с радостным удивлением разглядывал свои руки. Оказывается, за столько лет профессионального простоя они не разучились держать штурвал. А ведь с некоторых пор бывший ас начал сомневаться: по-прежнему ли он так хорош, чтобы ввязываться в серьёзную драку.
Глава 6
Здесь не было дорог в традиционном понимании этого слова — только направления. А потому единственным пригодным средством передвижения, помимо дьявольски выносливых ослов, считались не менее выносливые и неприхотливые японские внедорожники. Это был практически единственный вид транспорта, на котором можно было добраться до отдалённых районов страны. За пятьдесят долларов Нефёдов арендовал один такой старенький джип, или по местному «зип-зип». Так здесь называли любой джип или пикап, подвеска которого усилена местными механиками таким образом, что способна перевозить сидя и стоя до тридцати пассажиров. В это трудно было поверить, но Нефёдов своими глазами видел такие, забитые до отказа и облепленные людьми «маршрутки». Каждый джип имел свою оригинальную окраску. На том, в который сел Борис, были изображены христианские святые и крупные местные животные, — второе, видимо, для заманивания туристов.
Весь день Борис трясся во внедорожнике по саванне, руслам высохших рек. За кормой ещё долго висело в воздухе поднятое машиной облако красной пыли. Ухо быстро привыкло к старческому гулу задыхающегося дизельного мотора.
Особенно тяжко машине приходилось, когда они преодолевали холмистую местность. На крутых склонах джип начинал скакать по крупным камням, словно горный козёл, его многострадальный движок натужно ревел, будто жалуясь на свою тяжкую участь. Скрипели стёртые тормоза на спусках и пулями вылетали из-под колёс мелкие камни. К счастью, они никого не могли поразить, ибо звери разбегались задолго до приближения машины, а прохожие им попадались крайне редко.
Иногда внедорожник, почти не сбавляя скорости, проскакивал какие-то деревни. Мимо проносились глинобитные хибары с маленькими чёрными глазницами окон, в которых вместо стёкол были натянуты штопаные противомоскитные сетки. Кое-где на деревенских улицах кучковались чёрные полуголые мужчины, похожие на высохшие на местном солнце деревья. Лишь однажды мелькнула в дверном проёме под соломенной крышей закутанная в синюю тогу женская фигурка и тут же исчезла в глубине дома. Местные собаки с яростным лаем преследовали машину, пытались укусить её за покрышки.
Жители деревушки тоже бросались к машине, пытаясь на ходу сбыть редкому проезжему какие-то примитивные поделки. Глядя в искажённые надеждой и отчаянием лица протягивающих к нему руки бушменов, Нефёдов чувствовал себя первооткрывателем неведомых земель, проплывающим на паруснике вдоль диких берегов, населённых загадочными племенами. Борис дружески улыбался аборигенам и даже иногда успевал пожать протянутые руки. Водитель же что-то недовольное цокал языком и придавливал газ. Этот неулыбчивый парень почти всю дорогу молчал. Но однажды, видимо, не выдержав, отчитал пассажира за то, что тот слишком высовывается в окно:
— Однажды я вёз белого инженера на электростанцию. В отличие от вас его охранял автоматчик. И всё равно, когда мы в сумерках проезжали ту деревню, через которую мы только что проскочили, кто-то из местных умудрился на ходу сорвать с шеи инженера золотую цепочку. А так как цепь оказалась крепкой, пассажир чуть не лишился заодно с нею головы.
Говоря это, водитель был очень серьёзен.
Лишь однажды машина остановилась на деревенской площади возле колодца. Водитель с двумя канистрами отправился покупать у местных принадлежащую им общественную воду. А иностранца сразу обступила уже ставшая привычной толпа местных коробейников. Вежливыми жестами Нефёдов отклонял предложения о покупке разнообразных сувениров. Как вдруг толпа расступилась и в образовавшемся коридоре появилась колоритная фигура невысокого сухопарого старика. Гремя бусами, дед не спеша, с большим достоинством приблизился к Борису. На нём была длиннополая накидка из мешковины, на которую были нашиты разноцветные шнуры, бусы из ракушек, зубов хищников, пучки травы. На вид этому человеку можно было дать лет шестьдесят-семьдесят. Но дух его явно был намного моложе изношенного временем тела. Об этом можно было судить по очень энергичному взгляду лучистых глаз. Вокруг его носа ореолом расходилось белое пигментное пятно, которое резко контрастировало с угольно-чёрной кожей.
Старик долго и с явным интересом рассматривал чужестранца. Его взгляд казался снисходительно-доброжелательным. Неграмотный деревенский старик словно говорил представителю великой европейской цивилизации: «Ну что, мил человек, считаешь меня дикарём, неграмотным шаманом? А так ли ты всемогущ перед лицом великой матери Природы без своих машин и винтовок?»
Лёгким кивком старик пригласил Нефёдова сесть для разговора. Тут же двое мужчин из почтительно притихшей при появлении старика толпы расстелили прямо на земле циновки. В знак благодарности Борис приложил правую руку к своей груди и слегка поклонился старейшине, после чего опустился на циновку. Он старался вести себя со странным стариком с осторожностью исследователя-натуралиста и дипломата в одном лице. Правда, первая попытка Бориса наладить нормальный диалог не увенчалась успехом — колдун не понимал английской речи или же делал вид, что не понимает. Да и интернациональный язык жестов в данном случае оказался бесполезен. Старик лишь хихикал, глядя на то, как белый силился с помощью рук и мимики что-то ему сказать. Его явно очень забавляли попытки Бориса установить с ним контакт.
Подождав, когда иссякнет дипломатический запал пришельца, колдун с хитрым прищуром начал что-то говорить Борису на непонятном ему языке. К счастью, вовремя подоспевший водитель джипа тут же принялся переводить суть его речи, попутно быстро вводя своего пассажира в курс местных дел.
Оказалось, что старика зовут Хунгу. И он единственный на всю округу колдун, к которому жители со всей провинции приходят за защитой. Только он может защитить от лютой смерти в пасти львов-людоедов, которых особенно много развелось в последние два года. За защиту местные жители платили старику кто чем мог — лепёшками, птицей, коровами, деньгами. Даже государственные чиновники, полицейские и военные втайне от своего начальства наведывались к Хунгу.
Всё дело в том, что обычное оружие было бесполезно против страшной жёлтой смерти. Специально приглашённая властями провинции для того, чтобы отстрелять попробовавших человеческой плоти хищников, команда профессиональных «хантеров» оказалась беспомощна перед ними. Да, опытным охотникам ничего не стоило отстрелять за несколько часов целое стадо слонов, но оказалось, что даже оружие самого большого калибра стоит не дороже обычной палки, если имеешь дело с оборотнем. Единственный вернувшийся живым с охоты скаут рассказывал, что они долго шли в буше [19] по львиному следу, но на границе саванны и джунглей след вдруг превратился в человеческий…
19
Высокий кустарник.
После того случая даже опытные охотники со стажем стали трусливо прятаться по домам с наступлением темноты. А хвостатые людоеды между тем окончательно обнаглели и стали нападать на людей чуть ли не на окраине селений. То лев стаскивал с коня казённого почтальона, презрительно позволяя обезумевшей от ужаса лошади умчаться прочь, то одним ударом лапы ломал шею солдату-часовому возле армейских казарм. В конце концов эти дьяволы стали с наступлением темноты являться в населённые пункты и брать того, кого хотели, вытаскивая свои жертвы даже из кроватей. На провинцию опустился ужас. Свидетели страшных расправ, ощущая собственное бессилие, жили на грани нервного срыва. Участились случаи самосуда. В каждом подозрительном видели вату-симба — человека-льва. Заподозренных в обращении во львов-убийц соплеменников, а особенно представителей соседних племён убивали без суда и следствия. Но несмотря на казни предполагаемых оборотней, список погибших в пасти льва пополнялся каждую неделю.